Заводное сердце. Девочка из ниоткуда

– Хм… – только и сказал Полозов. На языке вертелось множество вопросов, но не хватало еще, чтобы он выглядел перед Кручининым как глупый школяр, который забыл выучить урок.

– А вот там… – Князь указал в противоположный конец лаборатории: – Лучше сам взгляни. Уверен, тебе будет любопытно.

По его кивку инженеры бережно поставили на стол металлический ящик – по виду очень тяжелый.

– Что в нем? – насторожился Полозов.

– Самое важное, – князь покрутил мудреный замок и откинул крышку. – Только сегодня закончили.

Внутри лежало механическое сердце – именно такое, каким его и представлял себе Полозов, такое, каким его рисовал князь на своих чертежах. Множество лепестков из тонкого серебристого металла наслаивались друг на друга – они могли раскрываться и сжиматься снова, повторяя движения человеческого сердца. Тонкие гофрированные трубки оплетали механизм и уходили внутрь – к пружинам, зубчатым колесам и клапанам.

– Да, но оно огромное! – только и смог сказать Полозов.

И правда – размером сердце было не меньше человеческой головы.

– Так и нужно. Тот, кому оно достанется, будет очень… внушительным.

– Насколько? – Полозов окинул взглядом алхимическую печь.

– Магистр приказал создать для него воина. Я выполняю приказ.

– И как же это существо… как оно…

– Оживет?

– Да.

– Философский эликсир. Красная тинктура. Эссенция Вита.

– Я не понимаю.

– Ты знаешь о Великом Делании?

– Это что-то из оккультизма, колдовства?

– Из алхимии. Я начинаю Великое Делание и получаю… То, что называют философским камнем.

– А потом превращаешь свинец в золото? – едко усмехнулся Полозов. – Но это же просто россказни шарлатанов!

– Так и есть. Я сомневаюсь, что с помощью Эссенции можно получить золото. Но точно знаю, что она дает жизнь даже тому, что мертво.

– Ты говоришь о своей дочери? О Полине?

– Полины больше нет, – покачал головой князь. – Я говорю о будущей армии Гардарики.

– И где она? Эта Эссенция? – Полозов огляделся, задерживаясь взглядом на каждой колбе.

– Великое делание состоит из множества этапов, – Кручинин обвел рукой лабораторию: – Кристаллизация, выпаривание, сгущение… Эссенция еще не готова.

– И когда же? – Гордей Иванович все больше раздражался. – Когда ты сможешь оживить…

– Думаю, все должно произойти в новолуние.

– Нельзя ли поточнее? – фыркнул Полозов. – Я не захватил с собой лунный календарь.

– Через неделю, – князь сверился с хронометром.

– Так скоро?

– У меня есть причины торопиться. – Кручинин вмиг посерьезнел. – Гордей, я хотел сказать тебе… Спасибо.

– За что?! – Полозов не смог скрыть удивления.

– За Варю. Уверен, ты заботился о ней.

– Это мой долг. Заботиться об ученицах.

Гордей Иванович отвел взгляд. Он испугался, что Кручинин начнет расспрашивать о Варе, попытается выведать, где она. Но утром Магистр ясно дал понять, что эта тема – запрещенная. Нельзя говорить князю о Варином появлении на балу и тем более о побеге.

– Значит, осталось семь дней? – Полозов поспешил сменить тему.

Князь посмотрел на него с едва заметной усмешкой:

– Я вас не разочарую.

Глава 4 Спящая субтеррина

Варя поежилась и с тоской посмотрела на сизое сумеречное небо. На город наваливался вечер, еще чуть-чуть – и они с Захаром окажутся посреди кладбища машин в полной темноте.

– Ты уверен, что это здесь? И вообще, что именно мы ищем?

– Сейчас увидишь, – отмахнулся мальчишка. – Должна быть тут.

Вокруг громоздились целые пирамиды из сломанных машин. В основном – паромобили старых моделей, но Варя разглядела гондолу цеппелина, колеса, и дымовую трубу (которые, кажется, принадлежали паровозу), и помятое крыло неизвестного летательного аппарата. И это не говоря о множестве старых хронометров, ржавых паровых котлов, огромных зубчатых колес и всевозможных заводных игрушек. Из темноты на Варю глянуло застывшее белое лицо – и она уже готова была закричать, но поняла, что это всего лишь неисправный автоматон. Может быть, раньше он играл на фортепиано или писал письма, а теперь оказался на свалке среди ржавых пружин, шестерней и труб.

– Сейчас стемнеет, – Варя переступила с ноги на ногу. – Может, придем сюда завтра днем?

– Ага. Чтобы нас поймали, – скривился Захар. – И так целых четыре дня выйти боялись.

Девушка вспыхнула и отвернулась. Совсем близко грохотал завод, к его шуму примешивался гудок парохода. С реки тянуло промозглой сыростью. Доки, ангары, фабрики, складские помещения – рядом не было ни одного жилого дома. Соседние улицы почти не освещались, но со стороны завода то и дело доносился рев громогласа. Объявили об очередной победе на фронте. Напомнили, что на свободе двое опасных преступников, – Захар поморщился, в сотый раз услышав свое имя. Что-то пробубнили про урожай, деревенские школы и производство сапог.

– Какой еще урожай в декабре? – фыркнул мальчишка. – Может, старую катушку поставили? Пойдем, кажется, нам туда!

Друзья прошли по длинному «коридору» из наваленных друг на друга механизмов. Повернули в одну сторону, потом в другую. И Захар наконец объявил:

– Нашел! Это здесь.