Заводной апельсин. Вожделеющее семя

В дом входил не кто иной, как отец Шекель, торговец семенами, которого много месяцев назад увели измазанные помадой и лишенные сантиментов «серые». Отец Шекель оказался человеком лет за сорок. У него была совершенно круглая стриженая голова, ярко выраженное пучеглазие и хронический ринит, вызванный опухолью с одной стороны носа. Всегда открытый рот и вытаращенные глаза придавали ему сходство с поэтом Уильямом Блейком, которому привиделись феи. Подняв правую руку, отец Шекель принялся благословлять присутствующих.

– Как вы похудели! – приветствовала его Мейвис.

– А вас пытали? – поинтересовались Ллуэлин и Димфна.

– Когда вас выпустили? – старался перекричать семью Шонни.

« – Чего бы мне больше всего сейчас хотелось, – произнес отец Шекель, – так это чего-нибудь выпить!

Он говорил невнятно и гундосил, словно его постоянно мучил насморк.

– Есть капелька сливянки, оставшаяся от родов и празднования их окончания, – ответил Шонни и бросился за вином.

– Роды? О каких это родах он говорит? – спросил отец Шекель, присаживаясь.

– О родах моей сестры, – ответила Мейвис. – Она родила близнецов на днях. Вот вам и работа есть – детей крестить, отец Шекель.

– Спасибо, Шонни.

Отец Шекель взял наполовину наполненный стакан.

– Да, – заговорил он, отхлебнув вина. – Странные какие– то у нас дела творятся, вам не кажется?

– Когда они вас выпустили? – снова спросил Шонни.

– Три дня назад. Все это время я был в Ливерпуле. Верите ли, нет, но все церковные иерархи на свободе – архиепископы, епископы – все. Мы теперь можем не маскироваться. Мы даже можем носить церковное облачение, если захотим.

– А до нас как-то никакие новости не доходят, – сказала Мейвис. – Только все болтовня, болтовня, болтовня в последнее время, призывы, призывы, пропаганда… Но зато до нас доходят слухи, правда, Шонни?

– Каннибализм. Человеческие жертвоприношения. Мы и о таких вещах слыхали, – сообщил Шонни.

– Очень хорошее вино, – похвалил сливянку отец Шекель.

– Я полагаю, в ближайшее время нужно ждать снятия запрета на виноградарство.

– А что такое «виноградарство»? – спросил Ллуэлин. – Это то же самое, что человеческое жертвоприношение?

– А вы оба можете идти обратно присматривать за Бесси,

– скомандовал Шонни. – Поцелуйте руки отцу Шекелю, перед тем как уйти!

– Копытца отца Шекеля! – хихикнула Димфна.

– Хватит безобразничать, уши надеру! – пригрозил Шонни.

– Бесси слишком долго умирает, – с детской бессердечностью проворчал Ллуэлин. – Пошли, Дим.

Они поцеловали руки у отца Шекеля и убежали, болтая на ходу.

– Что происходит – еще не совсем ясно, – проговорил отец Шекель. – Понятно только, что все очень напуганы. Ну да вы сами знаете. Папа, по-видимому, снова в Риме. Архиепископа ливерпульского я видел собственными глазами. Вы знаете, он, бедняга, каменщиком работал. Как бы там ни было, мы хранили свет на протяжении всего этого темного времени. Именно в этом и заключается предназначение Церкви. Здесь нам есть чем гордиться.

– Ну а что же будет дальше? – спросила Мейвис.

– Мы должны вернуться к исполнению наших пастырских обязанностей. Нам предстоит снова отправлять церковную службу. Открыто, легально.

– Слава тебе, Господи! – произнес Шонни.

– Не думайте, что Государству так уж хочется славить Господа, – продолжал отец Шекель. – Государство боится тех сил, которых не может понять, вот и все. Государственные лидеры страдают приступами суеверного страха, в этом весь секрет. С помощью полиции они не могли сделать ничего путного, поэтому сейчас они призвали священнослужителей. Церквей пока нет, поэтому нам приходится бродить взад и вперед по нашим приходам, питая людей Богом вместо закона. О, все это оч-чень умно придумано! Я полагаю, что слово «сублимация» здесь как раз к месту: вместо вашего соседа жуйте Бога. Нас используют, это яснее ясного. Но, с другой стороны, и мы этим пользуемся. Мы выполняем свою главнейшую функцию – мы причащаем. Есть одна вещь, которую мы усвоили твердо: Церковь может исповедовать любую ересь или неортодоксальщину, включая веру во Второе Пришествие До тех пор, пока она выполняет свою основную обязанность – причащает.

Священник усмехнулся: – Как я узнал, в пищу употребляется удивительно большое количество полицейских. Пути Господни неисповедимы. Похоже, что плоть среднеполых наиболее сочна.

– Какой ужас! – поежилась Мейвис.

– О да, это ужасно, – улыбнулся отец Шекель. – Знаете, у меня мало времени, к вечеру я должен добраться до Аккрингтона, а мне, наверное, придется идти пешком: не похоже, чтобы тут ходили автобусы. У вас есть просфоры?

– Всего несколько штук, – ответил Шонни. – Ребятишки – да простит их Господь! – нашли пакет да и принялись их есть, маленькие чертенята Они сгрызли большую часть прежде, чем я их поймал.

– Подождите уходить, есть небольшая работа. Крещение! – напомнила Мейвис.

– Ах да!