Заводской район

Она не знала, что как-то вечером на улице Важник показал на нее брату: «Эта женщина, Иван, многих мужиков стоит». «Она и как женщина кое-чего стоит»,— ухмыльнулся Иван. Ухмылка была слиш­ком знакома Николаю, но он не поверил. Да и разный у этих слов мог быть смысл. «Ты так говоришь.. Как будто..» Иван не отказал себе в удовольствии и похвастал. Оскорбления его рассказом Важник не мог простить Тоне.

Не зная ничего, Тоня догадалась обо всем. На мгновение пол ушел из-под ног. Она не сразу нашлась.

— Да, не упущу, а что?

— Ничего. Молодец.

Тоня не показала, как задели ее эти слова. Они отравили не­сколько часов ее счастливого ожидания.

Вечером приехала Оленька. Поднимаясь по лестнице в квартиру, Тоня переживала сразу и свое счастье и дочери. Вместе с Олей она узнавала свой дом и квартиру, заново привыкала к старым игруш­кам. Оля потребовала, чтобы сразу раскрыли чемодан, вытащила подарки:

— Это от дедушки и бабушки. Это мы с дедушкой тебе в Ялте купили.. Это от меня, авторучка, мне дядя один подарил, она без колпачка, надо в нее стержень вдеть вот сюда.. А еще записная книжка, где она, а, вот. Это от меня, мы с дедушкой договорились, вместо мороженого. И еще я тебе ракушки собрала, они в зеленень­кой коробочке. Тебе нравятся? Я же говорила, ты обрадуешься, а бабушка, представляешь, не хотела брать, да.

Тоня смеялась и плакала: значит, помнили про нее, никогда она не забудет про эти подарки, их ничем не оплатить, жизнь ее не уда­лась, и она будет жить для Оленьки, больше ей ничего в жизни не нужно.

Но и так не получалось. Врачи советовали не отдавать девочку в сад, пока не окрепнет. Пришлось уступить дедушке и бабушке, и они забрали Олю к себе. Лишь в выходные Оля бывала дома, в буд­ни же Тоня приходила к ней вечером после работы и не чувствовала себя нужной. Оля очень избаловалась, и Тоня, стараясь привязать ее к себе, соперничала со стариками и баловала ее больше всех.

Аркадий много работал и появлялся в доме поздно. Тоня при­выкла, уложив дочь, заходить к нему «потрепаться». Письменный стол был завален графиками, лентами диаграмм, листками и раскры­тыми книгами. Аркадий и Тоня разговаривали о неправильном вос­питании Оли или о работе. Да, с ним было легко, но, видно, у Тони оказался плохой характер: прежде она не хотела его откровенности, теперь же, когда он молчал, досадовала на молчание. Ей хотелось, чтобы ее любили, любили так, как старики любят ее Оленьку. Не­ужели Аркадий обманывал? Значит, ее никто никогда не любил. Нет, она должна была понять Аркадия. Однажды, рассказывая об опытах, он упомянул о болгарине, и Тоня поторопилась кивнуть:

— Ага, биохимик.

Она впервые показала, что помнит о письме. Аркадий замолчал. Она решила обязательно вызвать его на разговор:

— Спасибо тебе за письмо. Оно очень хорошее.

Помедлив, он чуть-чуть улыбнулся:

— Пожалуйста. Я могу еще написать.

Нет, на такой разговор Тоня не хотела сбиваться. Она опять ни­чего не узнает.

— А сможешь? — Она взглядом просила его быть серьезным.

— Это очень сложный разговор, Тоня,— честно ответил Аркадий.

Ей пришлось покориться:

— Ну так что там твой болгарин?

Он стал рассказывать. Ничего Тоня не смогла увидеть на его ли­це. Она вспомнила, как, встретившись с ней на перроне в день приез­да родителей, он сказал: «Я всегда пытался понять, отчего я глуп. Кажется, и работник неплохой, и умное словечко иногда вставить умею, а — глуп. И знаешь, только благодаря тебе понял, в чем дело. У меня нет твоего чутья на невозможное. Там, где человек семи пя­дей во лбу не может решить, что возможно, а что нет, ты черт знает как определяешь сразу и безошибочно, словно у них запах разный — у возможного и невозможного. Без такого чутья можно сделать ге­ниальное открытие, но трудно жить умным. Я воспользовался твоим чутьем».

Тогда она думала только об Оле, а теперь догадалась: он же оп­равдывался. И спохватилась: что же она делает, чего хочет? Нет, она становится несносной. Сегодня она поссорилась с Алей и, поссорив­шись, увидела, как дорожит ее дружбой и как поэтому зависит от нее. «Надо что-то делать с собой»,— решила Тоня.

3

Степан должен был вознаградить себя за то неприятное, что предстояло сделать. Так человек старается набраться тепла, прежде чем выйти на холод. Он купил в «Культтоварах» стереокомплект для фотоаппарата, оправдываясь мысленно перед Милой: он заслу­жит сегодня право сделать себе подарок. Потом поболтал с продав­щицей до самого закрытия магазина и проводил ее до троллейбусной остановки. Однако, как ни тяни время, нужно действовать.