Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

В то время, когда отряд тянется по раскаленному песку, глазам чудятся впереди быстро бегущие ручейки, озера и по их берегам ветвистые деревья. Менее опытные пускаются бежать с манерками, чтобы зачерпнуть водицы. Бывалые всячески их удерживали, говоря, что это «черт смущает». В полдень 17 апреля показалась какая-то партия вдали. Скомандовали: «Колонна, стой!». Построили каре, сложили вьюки, за ними рассыпали стрелков, в середину каре поместили верблюдов, орудия зарядили гранатами. В такой готовности простояли около часа и все исчезло. От начальника колонны до последнего лауча (верблюдовожатого) все были уверены, что видели неприятеля, но оказалось – мираж.

Вид Хивы с крыши медресе Шир-Гази-хана

На 13-й день пути отряд вступил на Усть-Урт. Это оказалась ровная поверхность – ни холмика, ни впадины, точно безбрежное море, где глазу негде остановиться. Кое-где попадалась полынь да кустики гребенщика и саксаула, ни зверя, ни птицы. Дожди тут бывают редко, погода всегда ясная. Человек, впервые вступивший в эту часть пустыни, невольно содрогнется от мысли, что ему никогда из нее не выбраться. Солдаты говорили, что здесь обитает сам черт: кто же другой станет морочить людей призраками ручейков или деревьев!? Колодцы здесь попадались глубокие до 30 саженей. У каждого колодца одна и та же история: как только набегут передние солдаты, сразу опускается около десятка разных посудин. Давка страшная. Веревки путаются, посуда или остается в колодцах или вынырнет наполовину и даже всегда пустая. Через некоторое время подходят верблюды с вьюками, а с ними и ведра. Тут же ставят караул под начальством офицера, после чего соблюдается очередь: раздают воду порциями по одной, по две крышки, смотря по запасу воды, по величине перехода. Случались колодцы, где каждая капля воды была на счету. Вообще же не брезгали самой плохой: «Была бы только мокрая», – говорили солдаты. Обитатель пустыни лучше других знает цену воды. Он говорит: «Капля воды, поданная жаждущему в пустыне, смывает грехи за 100 лет». Недаром сооружение колодца считается делом богоугодным и имена строителей увековечены, колодцы называют их именами.

В ночь с 10 на 11 мая передовой отряд последний раз ночевал на Усть-Урте. Ночь была холодная, в колодцах вместо воды оказалась соленая каша. Почти все продовольствие было израсходовано, оставалось немного джугары, которую толкли камнями, и из этой муки пекли лепешки. Такие лепешки продавались по рублю. Когда утром спустились на дно высохшего озера Айбугир, то, прежде всего, стали попадаться птицы, затем небольшие ивы, наконец наткнулись ни киргизское кочевье. Кругом вдали пасся скот, лошади, ближе к аулу – бараны. Киргизки повылезли из кибиток и с изумлением смотрели на пришельцев; старики поднесли Ламакину вместо хлеба-соли айран, или кислое молоко. Вскоре открылся настоящий базар: появилось молоко, ячмень, рис, баранина, живой скот. После стольких лишений наши лакомились теперь пилавом на бараньем жиру, рисовой молочной кашей и прочими азиатскими блюдами. Не были забыты и лошади: несчастные животные, увидев торбы с ячменем, срывались с коновязей, бились, кусались, рвали торбы на куски.

За деревней Айран глаз, привыкший за 1½ месяца к однообразию мертвой пустыни, отдыхал на окружающей зелени полей и деревьев. Это был уже оазис. В канавах, орошавших сады, солдаты в первый раз утолили жажду водой из Аму-Дарьи, и никогда вода не казалась так вкусна, как в ту пору. Еще дальше, в Кунграде, встречались обработанные поля пшеницы, сорго, риса, хлопчатника, кунжут, а и все это было изрезано канавами подобно мелкой сети.

Лошадей и скот кормят там люцерной, которую за 9 месяцев, с марта до ноября, снимают до 6 раз, такова производительность почвы. За полторы версты от Кун-града кавказцы завидели оренбургского казака, стоявшего в пикете. Сытый конь, полное лицо и чистая одежда казака удивили кавказцев, оборванных, на худых заморенных лошаденках. Кунград оказался уже занятым русским гарнизоном из отряда генерала Веревкина, вступившего раньше в оазис. 14 мая за 25 верст от Кунграда оба отряда благополучно соединились.

Войска оренбургского отряда в составе 9 рот линейцев и 9 сотен казаков шли старым уже изведанным и самым длинным путем – на Эмбу и далее на Кунград. От Оренбурга до Кунграда считается 1200 верст, а собственно до Хивы 1400. Выступили они рано, по зимнему пути в сопровождении большого верблюжьего транспорта. На случай буранов за войсками везли 400 войлочных палаток, до Эмбы и далее до Усть-Урта солдаты шли в полушубках с меховыми воротниками и в валенках, обшитых кожей. На остальном пути они не терпели такой жары, как кавказцы, почему и вступили в оазис со свежими силами, при самых малых потерях.