Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

Тут каждый присутствующий был свидетелем победы ума над грубой силой, превосходства военного искусства над первобытным способом войны. Во времена рыцарства этот могучий великан мог бы разметать сотни врагов, а теперь последний русский солдат, пожалуй, был сильнее его.

– Так вот, хан, – сказал Кауфман, – вы видите, что мы, наконец, пришли вас навестить, как я вам и обещал 3 года назад.

– Да, на то была воля Аллаха!

– Нет, вы сами были причиной этому. Если бы вы послушались моего совета, делали то, что я вам говорил, то никогда не видели бы меня здесь. Но перейдем к делу. Что вы думаете теперь предпринять?

– Я предоставлю вам это решить. Мне же остается пожелать одного – быть слугой Великого Белого Царя!

– Очень хорошо. Если хотите, вы можете быть не слугой, а его другом. Это зависит от вас. Великий Белый Царь не желает свергать вас с престола. Он слишком велик, чтобы мстить вам. Он показал свое могущество и теперь хочет вас простить.

– Я знаю, что поступал очень дурно, – ответил хан. – Мне давали дурные советы. Впредь я буду знать, что мне делать. Я благодарю Великого Белого Царя и славного Ярым-падишаха (полу-царя) за их великие милости ко мне. Я всегда буду их другом.

– Теперь вы можете возвратиться в свою столицу. Скажите своим подданным, что русские не разбойники и не грабители, а честные люди. Они ничего не тронут, ни их жен, ни их имущества. Пусть мирно живут и занимаются своим делом.

Затем хан уехал.

После того он бывал еще много раз вместе со своим братом и однажды присутствовал на смотре русских войск. С каким любопытством, с каким удивлением смотрел он, когда проходили мимо наши солдаты твердым мерным шагом, под звуки музыки. Особенно удивительно ему казалось, когда войска дружно, как один человек, отвечали на приветствие генерала: «Рады стараться, ваше превосходительство!». Этот отклик поражал его своей необычностью, он казался ему чем-то волшебным. «Так вот, – думалось ему, – какие урусы, которые покоряют мусульманские народы! Одна их горсть валила в Самарканде целые полчища правоверных, несколько сотен взяли приступом великий Ташкент с его стотысячным населением, а теперь, – много ли их тут? – хозяйничают у меня, как дома!..». Так думал хан пока проходили мимо него стройными рядами славные русские войска.

Кауфман хорошо понимал, что удар, нанесенный Хиве, пропадет бесследно, если не припугнуть туркмен-иомудов, кочевавших по ту сторону Аму. Они не платили хану никаких податей и, если читатель помнит, обязаны были только выставлять конное ополчение для защиты страны. Пользуясь своей силой, туркмены держали хана в руках и, конечно, по удалении русских войск, могли заставить его нарушить договор. Для ознакомления с этим племенем, равно и для сбора контрибуции, которой их обложил Кауфман (300 тыс. руб.), выступили из Хивы два отряда: оренбургский на Куня-Ургенч, другой, генерала Головачева, – из 8 рот при 10 орудиях и всей конницы – к Хазавату. Здесь Головачев узнал, что иомуды не только не приступают к взысканию контрибуции, но даже намерены отразить русских силой. Тогда он двинулся вглубь их кочевий, к Змукширу и Ильялы. В начале июля авангард из пяти сотен казаков с ракетной батареей нагнал большой туркменский караван, причем отбил скот, арбы, а иомудов загнал в речку, где их много погибло; в то же время отрядом Головачева все попутные жилища и запасы предавались огню.