Завоевать сердце гения

Он посмотрел на меня так, как будто у меня отросла вторая голова на плечах.

– Предлагаете лизнуть ваше мороженое?

О черт. Звучит-то как.

– Ну да.

Еще и чуть не ляпнула: «Да к черту мороженое, лизните меня!».

Маккамон ответил:

– Нет, спасибо. Это негигиенично.

Я даже поперхнулась.

А потом вспомнила, что он ни разу не целовал меня. И даже не пытался. Облизывал и кусал в шею – да, но не целовал.

– Значит, вы не едите мясо, не слушаете музыку, не говорите по телефону, не смотрите блокбастеры и даже не целуетесь. Так? Ничего не пропустила?

– И это еще не все.

– Не сомневаюсь. Хорошо, допустим, вам нравится тишина, вы не в восторге от современных композиторов и сочувствуете зверюшкам.

– Совсем необязательно следовать какой-то идеологии, чтобы отказаться от мяса.

– А с поцелуями-то что не так?

– Ничего. Просто они подходят для людей, у которых близкие отношения.

– Когда вы ели мясо в последний раз?

– В университете.

– А целовались?

– Уж простите, не стал отмечать этот день в календаре, мисс Стоун, – саркастически ответил он.

Маккамон откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза. Как будто боролся с демонами внутри себя. Или едва сдерживался, чтобы не взорваться из-за моего допроса.

– У вас есть вопросы, которые бы не выворачивали душу наизнанку? – тихо спросил он.

– Простите.

Он кивнул и спросил холодно:

– Теперь можем вернуться домой?

Слишком сильно надавила, и он опять спрятался в своей раковине. Еще и задела ненароком какое-то очень болезненное воспоминание, судя по всему.

Я кивнула, и Маккамон двинулся быстрым шагом, словно мечтал, как можно скорее отсюда убраться. Я едва поспевала за ним, хотя и была в удобных кедах. Но будь я на соблазнительных каблуках, даже один чемодан не дотащила бы до такси.

Но когда до выхода было рукой подать, Маккамон внезапно двинулся прямо к фургончику с мороженым.

Пока я добежала, он уже расплатился за шоколадный рожок. И на моих глазах, впился губами в темный шоколад.

– Довольна? – после спросил он, сверкая глазами.

Кажется, сам он был не очень рад этому действию.

А я, опешив, ответила первое, что пришло в голову:

– Лучше бы меня поцеловал, чем это.

На миг мне показалось, что сейчас он действительно меня поцелует. Но Маккамон швырнул рожок в ближайшую мусорную корзину, вытер губы тыльной стороной ладони.

И глядя вдаль, сказал:

– Я даже пальцем никого из тех женщин не тронул, понимаешь?

Как это «даже пальцем не тронул»?! Они же… Ну вернее одна из них точно возмущалась на видеозаписи, что Эйзенхауэр даже не представляет, что он делал с ней в своей гребаной мастерской.

– Что? А голые модели в галерее? А женские оргазмы? А Клио, наконец, которую ты трахал часами, невзирая на ее желания?!

Семейная пара, только что прикупившая себе по рожку мороженого, спешно удалилась по аллее.

Маккамон склонил голову набок и заметил с улыбкой:

– Следите за своими словами, мисс Стоун, мы все-таки в парке.

– Роберт, будь добр, объяснись, потому что я уже совершенно ничего не понимаю.

Он вздохнул, словно не зная, с чего начать.

– Как ты узнала о прослушиваниях?

В общих чертах я рассказала ему про видеозапись из ресторана. Маккамон прищурил ярко-синие глаза.

– И вы в своей редакции решили, что Эйзенхауэр настолько глуп, что назначил бы встречу с этой женщиной там, где их могут подслушать? Где это было?

– В ресторане.

Он покачал головой.

– Очень похоже на то, что Эйзенхауэр специально разыграл этот спектакль. Мог даже сам заплатить тому официанту, который снял их разговор на камеру.

Я не могла поверить своим ушам.

– Но зачем твоему агенту сдавать тебя журналистам?

– У меня намечалась выставка, не так ли? Эйзенхауэр ее не за один день организовал, как и турне по стране. А для того, чтобы выставка окупилась, нужно было напомнить обществу, кто я вообще такой. Думаешь, люди сильно интересуются затворником?

Я вспомнила его слова в кабинете после своего первого якобы прослушивания о том, что весь этот скандал станет для него всего лишь рекламой. Вспомнила, как многочисленно было на выставке в день открытия. Пришли бы все те посетители, если бы не шумиха в прессе? Которая – надо же! – удивительным образом совпала с датой открытия.

– И что, эта женщина в ресторане была подсадной уткой?

– Почему же? – удивился Маккамон. – Я наверняка работал с ней.

Я стиснула зубы и тряхнула волосами.

– Все еще не понимаю. Если ты не касался ее, чем же она была так недовольна? Что ты заставлял ее делать?

– Для начала лучше ты мне расскажи, почему, после всех грязных подробностей, что ты слышала на том видео, ты все равно пришла ко мне, а, Денни?

У меня перехватило дыхание. Он и раньше несколько раз переходил на ты, но теперь это звучало так… интимно, близко. Доверительно.

– Таким было задание редакции, я тебе это уже говорила.

– А раздеваться, тебя тоже редактор заставила? – Маккамон впервые двинулся на меня медленной поступью хищника. – А стонала на кухне ты тоже по ее поручению?

– К чему все эти вопросы?! – возмутилась я, отступая на шаг назад. – И вообще, очень похоже, что ты просто переводишь тему разговора. Ответь мне прямо и не увиливай – касался ты своих муз до меня или нет?!