Завтра наступит, я знаю

Регина вдохнула аромат старого вощеного дерева, запах душистых трав, угадывающихся в полотняных мешочках за застекленными дверцами шкафчика, дух старины… и еще чего-то непознанного… и поняла, что пропала. Для того чтобы понять: Мое! — ей не нужен дальнейший осмотр. Всей шкуркой, всеми потрохами она знала, что, наконец-то, у себя. Такое чувство будил в ней, разве что, родительский дом, да и то не всегда, а в пору глубокого детства, когда отец с матерью были еще добрыми папой и мамой, ни разу не говорившими «нет!» и «ты должна понимать»…

— Беру, — сказала тихо, но твердо.

Старушка, расписывающая равнодушие покойного брата к славе и известности, осеклась.

— Вы же еще не видели, что там наверху и в самой Башне, милочка!

— Мне все равно, — нетерпеливо ответила Регина. — Это мое, я чувствую! Я должна быть здесь.

Сложив ручки, бабуля опустилась на ближайший стул и воззрилась на нее со странным выражением лица.

— А знаете, милочка…

Потеребила бусики.

— Аугусто предупреждал, что может быть и такое. И если найдется вдруг кто-то, кто с первого взгляда влюбится в его дом без памяти — а ведь с вами именно это случилось, не правда ли? — то даже и не думать о сдаче в наем.

— Как? — болезненно вскрикнула Регина. Не успела она свыкнуться с внезапно свалившимся ощущением подарка — и его уже отбирают?

— Но послушайте, лейди, — решительно начал оборотень. Хозяйка отмела его возражения небрежным жестом, звякнув бусинами и побрякушками на жилете:

— Ах, вы меня не поняли, детки. Для вас… Нет, скажу точнее, милочка: именно для вас этот дом не сдается. И не продается. Он предназначен вам в подарок и вечное владение, вот что я вам скажу. Такова воля Аугусто Мурхоха, моего покойного брата, она оговорена в завещании и заверена свидетелями, так что ни один стряпчий ее не оспорит. А уж я — тем более!

Регина выдохнула с облегчением, но все еще не веря.

— Так просто?

Старушка промокнула уголки глаз скомканной замызганной тряпкой, выуженной из кармана. Приглядевшись, полезла в другой карман, извлекла чистейший носовой платок, повторила процедуру и высморкалась.

— Воля брата для меня священна!

И добавила уже без пафоса:

— Я ведь тоже немного ведьма, как все женщины тут, в столице, и я чувствую, милочка, что вам с этим домом будет расчудесно. Признаюсь, я за него очень рада. Ко мне он уже привык, значит, с хозяйкой-женщиной сойдется, никуда не денется. Я частенько навещала брата, и со временем привила его Дому многие полезные привычки, помогающие обустроить жизнь. Он очень умный и очень старательный, любит ласку и доброе слово, вы уж не скупитесь ни на то, ни на другое; и все-все понимает, вы скоро сами это увидите!

Она всхлипнула от души.

— Я так рада!.. И, наконец, смогу вернуться в Иттари, к моим механическим козочкам!

Не замечая, как от последней ее реплики молодой человек поперхнулся воздухом и закашлялся, подхватилась со стула.

— Пойдемте, милочка. Посмотрим эти роскошные хоромы. Меня, правда, Дом до сих пор не пускал в саму Башню, но, может быть, вас пропустит?

Глава 14

Когда твой дом рухнул, нужно строить новый, а не склеивать обломки.

Стивен Кинг

Первый виток лестницы привел гостей в спальню, маленькую, уютную, практически не обремененную мебелью и декором. Низкое широкое ложе почти во весь пол, вдоль стены — узкий, должно быть, с учетом размера комнаты, комод, стеллаж с книгами… Ах, да, еще выход в крошечную гардеробную, зияющую пока что пустыми полками. Над спальней, в мансарде, под самой крышей, располагалась ванная комната, залитая светом из двух западных окон и двух восточных. Регина представила, как будет блаженствовать в горячей воде, любуясь зелеными кронами за окнами и световыми пятнами на сводчатом потолке, и чуть не зажмурилась от восторга.

Выводя их из мансарды на очередной уровень, ведущий, по идее, в недра самой Башни, лестница сделала более размашистый виток и уперлась в закрытую дверь.

— Увы! — огорченно развела руками лейди Тересия, сестрица покойного Аугусто Мурхоха. — Нас все-таки не пускают! Тут уж я ничего не могу поделать, мои дорогие. У Дома было время приглядеться к вам; но он или пока стесняется, или… Простите, деточка, но, возможно, он не доверяет если не вам, то вашему спутнику.

Оборотень фыркнул, но промолчал.

Старушка вздохнула печально.

— Так и не передумаешь? — сказала громко в пространство.

Ответом ей послужил еще один чуть слышный вздох, ветерком пронесшийся по лестнице.

— Понятно. И что же нам с тобой делать?

Дом словно потупился. Регина не могла объяснить, почему и как, но у нее возникло именно такое ощущение.

— Ничего страшного, — сказала дипломатично. — Пусть пока привыкает. Мы же должны друг к другу приглядеться, так? Для жилья мне вполне хватит места, а что касается остального… Лейди Тересия…

— Тереса, дорогая, — поспешно поправила ее бабулька. — Для вас — Тереса.

Рина улыбнулась.