Завтра наступит вчера

Они еще попрепирались, можно ли считать «большевистский привет» халявой, и, не придя к соглашению, дулись друг на друга минут пятнадцать. После чего справедливый Владик все же признал свое поражение, рассудив, что тридцать копеек — это вроде как деньги «де-юр», а «де-факто» — просто круглые железяки, потому что толкового на них все равно ничего не купить. Тридцатикопеечный эквивалент достался им, конечно, сказочный, немыслимый и свалился, считай, с небес, а значит, с натяжкой можно признать, что на халяву. Правда, умопомрачительная сказка все еще томится в магазине: дооформить надо какую-то ерунду, не стоит слов. Но это даже и к лучшему. Где сейчас ее держать? И кому сторожить? Их же с Владом десять дней не будет в Москве. Тут первый сюрприз плавно перетекал во второй. Послезавтра она с мужем (вернее, не только с ним, будет еще куча народу) отчаливает из матушки-столицы. В роскошную поездку. К солнцу, морю, грузинским винам и мандаринам. Хвала вам, аргонавты, вздумавшие отправиться в Колхиду за золотым руном! И хвала неугомонному Сене, надумавшему отправиться по их следам! И хвала главному редактору, пославшему съемочную группу в эту командировку! Владику хвалу воздавать не будем: свои люди — сочтемся. Третий сюрприз ждет на втором этаже, за дверью комнаты 2014 в виде роскошной зеленоглазой блондинки, красавицы и клуши, ее любимой подруги. Лариска тоже послезавтра уходит в отпуск. Бедный Гаранин хватался за голову, но отпустил: слово держит. Есть еще сюрприз, четвертый. Но это скорее не сюрприз даже, а загадка, шарада, ребус. Пропала рыжая Юлька. Уже больше недели — ни слуху ни духу. Сама не звонит, домашний телефон не отвечает В «Экране» сказали, что в командировке. А до командировки куда подевалась? Задача не для средних мозгов. Ладно, поживем — увидим, а если повезет, то и узнаем.

Такие или примерно такие мысли одолевали Вассу, пока она тряслась в троллейбусе к телецентру. «Ничего, недолго уж осталось, скоро буду на собственной машине раскатывать. Как королева! — размечталась она. — Прокатиться бы перед носом «дерюги» — лопнет от зависти!» И тут же себя одернула: «Да ладно, не заводись! Кто такая нам теперь «дерюга» — никто, ничто и звать никак!»

По-хозяйски открыв ключом дверь (первая пришла!), Васса повесила в шкаф пальто (холодрыга на улице распоясалась вовсю), включила монитор и уютненько расположилась за своим столом. С грустью посмотрела на соседний: наслаждаться Ларкиным обществом осталось всего ничего, пару деньков. Но тут же опомнилась: «Не будь эгоисткой, человеку такой шанс выпал! Только бы сумела не упустить. А Лариска должна удержать, сам Бог повелел. Если не она, то кто же?»

— Васечка, доброе утро! — в дверной проем просунулась Баланда. — Ты, говорят, машину выиграла?

— Нет, — невозмутимо соврала Васса, — купила.

— Серьезно?! — округлила глаза недоверчивая Баланда.

— А какой смысл мне врать? Мы давно хотели купить, да вы же знаете, машину не достать, если блата нет. А тут у Влада приятель отыскался, директор автомагазина. — Вассу несло по волнам вдохновенного вранья. — Позвонил домой, сказал, что кто-то из блатных, сверху (многозначительно закатив глаза), отказался — цвет не понравился. Предложил нам. Мы и взяли. Зачем отказываться, правда же? Деньги-то есть. — Ее взгляд обезоруживал чистотой и ясностью.

— Да, красиво жить на запретишь, — передернуло Баланду. — А цвет какой?

— Красный. Как алая гвоздика, — небрежно доложила богачка. — Любимый цвет Влада. Мне, честно говоря, больше белую хотелось бы. Или «Волгу», на худой конец. Но и эта сойдет, — не стеснялась рвать душу бесстыдная лгунья.

— Надо же, — почернела лицом Баланда, — а говорили: выиграла.

Как известно, удачу другого, пусть даже бешеную, но разовую (только разовую!) легче перенести, чем стабильный высокий достаток и успех.

— А это я специально так сказала, — беспечно заявила Васса. — Не помню кому. Вы же знаете, Тамара, как завистливы люди. Зачем им знать, что мы с Владом можем позволить себе купить машину? Я только вам и сказала правду, потому как знаю; вы человек искренний и независтливый. Не то что другие. — И, лучезарно улыбнувшись, добила бедную: — Вы же понимаете, надо обладать большим сердцем и умом, чтобы не завидовать чужому благополучию.

— Доброе утро! — в комнату вошла Лариса.

— А… Ну да, — кивнула потерявшая дар речи «искренняя и независтливая». И бочком-бочком вытиснулась за дверь.

— Заходите, Тамара! Если хотите, я вам подробнее обо всем расскажу. Поболтаем! — весело бросила ей вслед мучительница.

— Васька! Что ты с Баландой сотворила? Я ее еще такой не видела.

— Жадность и зависть — пороки, мой друг. Они должны быть наказуемы, — поучительно изрекла доморощенная Немезида[10] и, не выдержав, расхохоталась.

— Да что случилось-то? — не унималась заинтригованная Лариса.

— Только за кофе! Пойдем в бар, тебя жду.

В баре она здорово повеселила своим рассказом, как ловко одурачила завистливую Баланду.