Завтра, послезавтра…

Одна большая комната для двух семей, разделенная тонкой перегородкой. И когда Нинка-Нанка начинает блеять в своем загоне, ее отчетливо слышно. Нередко по дому разносятся плач и крики семи сестер Пассалоне. Уму непостижимо, как эти люди ухитряются жить в одной-единственной комнате.

Незнакомец огляделся.

— С кем я могу поговорить? — спросил он.

Ну и трудный же этот итальянский язык! У Сальваторе и Джулиано от напряжения даже морщины на лбу появились. Тогда незнакомец повторил свой вопрос на диалекте.

— Пойдем к моей сестре, — сказал Сальваторе. — Она знает, с кого можно выкуп взять.

— У нас в доме выкупа не получишь. Мы люди бедные, — добавил Джулиано.

— Выкуп я с вас обоих возьму.

Мальчишки в ужасе переглянулись.

— Вот мои условия. Я вам спою и на гитаре сыграю, но только если вы в школу придете.

«Только-то и всего!» — облегченно вздохнули мальчишки.

— В какую школу?

— В мою.

— У тебя есть школа?

— Пока нет, но скоро будет. Если придете, я вас научу всяким чудесам.

— Каким?

— Много будете знать, рано состаритесь. Вот придете — увидите. Ну, а теперь пошли!

— А школу завтра откроешь?

— Завтра нет, но скоро.

— Значит, ты не Нинко-Нанко?

— Жаль вас огорчать, но я не разбойник. Я учитель.

— А на гитаре ты вправду умеешь играть?

— Придете в школу, послушаете и сами скажете.

Из дому вышла девушка. Она вылила воду прямо на улицу, повернулась и тут увидела ребят с незнакомцем. Она так и застыла на пороге — тоненькая фигурка на фоне залитой солнцем белой стены. Волосы у нее золотистые, вьющиеся. Девушка заслонилась от солнца ладонью:

— Сальваторе, ты куда?

На ней выцветшее зеленое платье, волосы разметались, никак не пригладишь. Девушка торопливо спрятала за спину метлу: как бы незнакомец не обиделся. Какой стыд — она такая растрепанная, в старом платье, босая. Завтра воскресенье, и она наденет праздничное платье, ботинки… Почему сегодня будний день?

— Тереза, это учитель. Он хочет с кем-нибудь поговорить.

— С кем?

— Откуда я знаю!

Тереза чуть не рассмеялась, но вовремя прикрыла рот рукой. Учитель тоже улыбнулся и внимательно посмотрел на нее.

Незнакомца мгновенно окружила толпа ребятишек — сверстников Джулиано и Сальваторе, таких же оборванных и босоногих. Некоторые одеты в грубую серую мешковину. Со временем они станут послушниками в монастыре.

— Чья это у тебя гитара, Сальваторе? Какая красивая!

— Ты умеешь на ней играть?

— Не трогай. Это гитара синьора учителя.

— Учителя?

Под пытливыми взглядами оборванных мальчишек, месивших ногами густую пыль, молодой учитель заговорил с Терезой. Не поможет ли она ему отыскать помещение для школы?

— Для школы? Где, какой школы?

— Слишком долго объяснять, — сказал незнакомец. — В вашем селении нет школы и учителя, а у меня нет учеников.

Учителя без учеников государство не признает, это всем известно, — пусть он даже кончил институт и отлично сдал экзамены. Штатных мест не хватает, и надо самому отыскивать себе учеников и создавать школу. Только тогда можно получить право официально называться учителем и даже преподавать в государственной школе. Все сразу не объяснишь.

— А вы не пригласите меня войти?

Тереза покраснела. Она в доме одна и не может впустить молодого человека.

— Идемте лучше к Карме́ле Петро́не, — сказала девушка. — Это тут рядом.

Джулиано гордо выпятил грудь, приосанился — ведь Кармела его родная мать.

— Кармела!

— Что там такое?

На пороге показалась усталая, бледная женщина с младенцем на руках. Двое малышей крепко цеплялись за материнскую юбку.

— Можешь ты принять синьора? Этот синьор — учитель, он хочет поговорить с тобой, — смущенно говорит Тереза, поправляй растрепавшиеся волосы.

— Пожалуйста, входите, входите.

Кармела посторонилась, и в тот же миг мимо нее стрелой промчалась Нинка-Нанка с Пассалоне на буксире. Бедняга только из мужского самолюбия не бросил натянувшуюся, как струна, веревку. Коза, а за ней поневоле и Джулио лишь чудом не ударились об огромную железную кровать, но зато налетели на вырезанную из большущего куска дерева колыбель, верно служившую каждому новому горластому Петроне. Только когда коза и ее пастух проскользнули в крохотный закуток — убежище Нинки-Нанки, — она постепенно успокоилась.

— Простите за беспорядок и бедность. Сами видите, сколько у нас ребятишек, — смущенно сказала Кармела.

— Да вы не беспокойтесь. — Учитель присел на единственный целый стул.

— Ступайте прочь, все ступайте отсюда!

Но ребятишки столпились у порога. Лишь Джулиано и Сальваторе получили разрешение остаться в доме: они привели незнакомца в село и, значит, заслужили это почетное право. Молодой учитель пытался объяснить, что ему надо, но Тереза с трудом понимала его, а Кармеле то и дело приходилось успокаивать плачущих малышей. И тут Кармелу осенило:

— Тереза, а почему бы нам не свести учителя к дядюшке Винче́нцо? Если захочет, он ему поможет.

— Дедушка сейчас в поле. — Тереза заколебалась. — А мне нужно хлеб печь.

— Мы его проводим! — в один голос закричали оба мальчугана.

— Вот и ладно! — обрадовалась Кармела. — Не хотите ли подкрепиться, синьор учитель? Небось голодны?

— Нет, нет, не беспокойтесь.