Завтрашний царь. Том 1

Ильгра спросила по праву первой витяжницы:

– С чего взял?

– Над чем с боярином разодрались? – нахмурился Гуляй.

Невяничек вновь напряжённо прислушался к сокрытому от других.

– Дела людей – мутные кипуны… Дна не найдёшь, а нос ошпаришь.

«Симураны!»

Все разом вскинули голову. В облаках было пусто.

– Стрелы… много, – выговорил гонец. Разговор с чудесными летунами давался ему нелегко. – Вырвались. Кровь… скверно… увели их.

– Кто увёл?

«Чувары? Да ну. Окаянного им на гибель призвали…»

– Иные братья, – непонятно прозвучало в ответ. – Мне говорят, пусть Опасный побережётся. Сын боярина залёг перевал…

Гроза, что упорно мерещилась царским, так и не вспорола небес. Тем не менее с севера ощутимо дышало теплом. Белые кнуты хлестали по спинам скал, тяжело налипали, сползали рваными комьями. Ветер вил гнёзда в каменных щелях. Саночки, поставленные на входе, сдуло и понесло, пришлось выручать.

Крайша настружил рыбы. Ползая на четвереньках, поднёс воеводе и остальным.

– У боярина ловкие соглядатаи! – Невяничек вынужден был кричать в ухо Сеггару. – Похоже, видели нас. Вейлин… заслоном встал… зол невмерно…

– Оттого, что Окаянный ушёл?

– Того не ведаю. Стрел без счёта припас.

– А окольной дороги нет здесь?

– Прости, господар… – Юнец испугался чего-то, тронул рукавицей поясной кошель. – Мы сре́бро…

Под взглядом Сеггара смутился, умолк. Нешто вправду решил, будто Царская назад повернёт оттого, что впереди кто-то с полными колчанами засел?.. Над головой колыхалось гудящее покрывало. Билось в камни с наветренной стороны, закручивалось, падало густой бахромой.

– В гору пойдём… – вновь к чему-то прислушавшись, выговорил Невяничек. – Просить стану… земля поможет…

– Что?

– Наша земля…

– Все так говорят.

– Мы не просто говорим. Ты увидишь.

– Ладно. Спи пока.

Дружина отдыхала, укрывшись от ветра. Отрок Дорожка и молодой Хонка несли первую стражу. Ильгра меховым колобком свернулась под боком у Гуляя. Невяничек привычно утянул внутрь куколь, выпростал руки из мешковатых рукавов кожуха. Сеггар нахохлился, привалившись к саням. Воин спит, когда может. Воин умеет отрешаться от тягостных дум, а потом избывать тревогу и злость телесным трудом…

Боярин Кайден присягнул на служение царевичу Гайдияру. И отсягнул, когда повеяло страхом. Обещал заступу и дружество чуварам, спасшим его от варнаков. И всё запамятовал ради мнимой выгоды. Заключил ряд с Окаянным… и расстрелял у себя во дворе, когда Сиге предательство множить не захотел.

«К Эрелису приблизиться норовит? Не дозволю…»

Покрывало наверху рвалось, опадало мокрыми клочьями на бодрствующих и спящих.

«А сколько таких Кайденов около трона? Приду к мальчику в Шегардай, а у него… ближники знатные… воевода красноимённый…»

Дело ли страдать о том, что всё равно бессилен поправить.

В сторонке шептались отрочата:

– Тебя Дорожкой хвалят, меня Крайшей. Пополам один крайпуташ.

– И того не поставят, когда пропадём неведомо где.

Оба смело дрались у Сечи. Однако завтрашний бой – всегда неизвестность, а неизвестность пугает.

– Наши через море ныне плывут.

– Под палубой спят, псов пышных обнявши.

– Словно в колыбельке качаются…

– Нам бы на двоих заслужить такой крайпуташ, как тот, на скале.

– Заслужим. Когда-нибудь.

– Мне дядя Гуляй кольцо стрелковое давал надеть.

– А мне дядя Пикира…

Сеггар вздохнул, шевельнулся, устроился поудобней. Вспомнил Незамайку. То бишь Светела. То бишь Аодха Аодховича. Перед внутренним оком вспыхнул разумный взгляд Рыжика. Незамайка разговаривал с симураном, а Сеггар не мог. Лишь чувствовал иногда.

Вот как теперь – дальним краем сознания…

Рыжик витал поблизости. Ждал, как в людском споре решится судьба его гнездовья.

Судьба…

Воевода вспомнил Потыку Коготка, не проигравшего ни одной битвы, с тем и ушедшего под незакатные звёзды. Вспомнил гадалку, что предсказала им… предсказала…

В потёмках опять ворохнулось что-то имевшее смутное отношение к Ильгре. Сеггар нахмурился. Невяничек прав: надо верить земле, она помогает. Как же страшно, когда человек бежит под стрелами по угодьям, отнятым у его предков. Таится в собственном доме, прячется от новых хозяев. Надеется, что хоть небо над холмами и долинами его по-прежнему слышит…

Под гул бури вновь привиделся Рыжик. Могучие крылья подхватывали серую мглу, завивали текучей куделью, влекли за собой. В крике симурана были слова, и на этот раз Сеггар почти понял. Из глубины дрёмы он слышал небесного летуна гораздо яснее, чем наяву.

«Мы здесь, Опасный… Мы здесь…»

Рыжик мчался в вышине, направляя поступь облачных ратей.

Царская дружина спала в доме Прежних, под охраной каменного витязя, вскинувшего мечи над мостом крови и славы. Исполины, шагавшие с севера, бережно переступали развалины.

Тучи на перевале

Югвейн плотней завернулся в плащ.

Кто мог ждать, что лютая стужа, давненько не позволявшая обходиться без тёплых рож, вдруг распотеет? Да мимо времени, да против всяких примет! И откуда же нанесло волну нечаянного тепла? Добро бы с Кияна, из мокрого угла… а то ж с севера. Оттуда, где, как все хорошо знают, последнее тепло перевелось ещё при Первоцаре.

Знамение предивное.

Шепоток свыше.