Завтрашний царь. Том 1

– Как Ведигу отделала, я тебе сказывал. Теперь вот при охраннице, а этой мои порядчики боятся, не то что мезоньки.

– Так оно не срам, а лишь резвость… С дурными девками ведь не пляшет?

– Не пляшет.

– На статных кузнецов не заглядывается? Вином допьяна не хмелеет? Казну в роковых играх не расточает?

Площадник покачал головой.

– Честь памятует, стало быть, – подумав, заключил Хадуг. – Всё же кровь по прямой от высшей царевны. Братишка суд выдержит – отпущу.

– Но, владыка…

Хадуг с тоской глядел на свою рыбу. Ни приправ, ни подливы. Иначе – ночные корчи, казнящая боль и безумный бег сердца, жестокая плата за век излишков и удовольствий.

– Да, я владыка, – проговорил он медленно. – Всего лишь. Эрелис станет царём. Он бесстрашно примет венец, который я убоялся на себя возложить. Ты сам знаешь, сколь памятливы цари… Кабы не припомнил нам тогда разлуку с сестрой.

– Чего боишься, брат? Он весьма мало знает про царский дар и почти не ощущает его, какое пользоваться. Я сегодня вполне в том убедился.

– Надеюсь, ты не слишком его придушил?.. Он не должен был догадаться…

– Обижаешь, брат. Я был осмотрителен, он лишь познал невладение.

– Однако так и не сдался…

– Я ждал уда́тка словом или деянием, но пришлось завершить бой самому. Силён старый Неуступ, молодого Неуступа вскормил!

– Мне ведомо, каково стоять против тебя, брат, – с оттенком восхищения промолвил Хадуг. – У нас будет царь, коего заждалась Андархайна! Я наконец смогу отдохнуть…

– Не пришлось бы, наоборот, поплясать, – хмуро предрёк Гайдияр.

Два истинных вершителя судеб посмотрели один на другого и засмеялись.

Будущее, которого чаял и боялся владыка Хадуг, было ещё далёким, зыбким, неясным. Стоит пальцем шевельнуть, и всё переменится.

Письмо Ваана

Славься и здравствуй во имя Владычицы, прегрозный господин и добрый друг мой!

Я уверен, твой великий предшественник незримо ликует, видя, как ты повторяешь его многие совершенства и готовишься превзойти их.

Воистину, пусть эта мысль станет исцелением твоей скорби…

Я не сдерживал слёз, читая, как славнейший из котляров, ехав лыжницей, низвергся в обвал, сломал становьё и ждал на ложе страданий, чтобы Правосудная разрешила его от бремени плоти…

Ещё грустней, что в чертогах праведных не все опечалились, подобно мне или тебе.

Благородный юноша, о коем столь неустанно пёкся почивший, принял страшную весть с редкостным безразличием. Увы мне, по мере взросления царственный отрок делается всё менее доступен нашему водительству. Он предпочитает делиться заботами своего ума с наглецами, чьё место в стражницкой и людской. Худородные взяли при нём немалую вольность, оттесняя воистину думающих мужей, украшенных знаниями и умом.

В первую голову это относится к дерзкому Мартхе. По возвращении он сделался ещё несносней, чем был. Его в открытую называют мучеником за государя. Представь, людское восхищение достигает болтовни о малом венце!

Тебе ли не знать, господин, как награждают выскочек, а вернейших сподвижников отодвигают – снова и снова…