Завуч [СИ]

— Ну, насколько я помню из легенд, это была гвардия магов. Они набирали детей-сирот со слабым даром магии и, начиная с детства, обучали их искусству стрельбы из лука, щедро делясь с ними разнообразными магическими приёмами, которые можно было использовать совместно с луком. Для примера, у тебя, как у лучника должно быть либо кольцо, либо перчатка, верно?

— Ну, наши луки покруче ваших будут, но да, без краги и напальчника не обойтись.

— Вот, а представь теперь, что твои руки не теряют чувствительности, а тетива не бьёт тебя по предплечью.

— Не понял? — нахмурился Максимилиан.

— Да что тут непонятного? Делаешь воздушное кольцо на палец и воздушный браслет на удерживающую луку руку и всё. Чувствительность сохраняется, но тетива не бьёт тебе по руке!

— М-м-м, да, — протянул Максимилиан, прикидывая про себя перспективы, — уже ради одного этого бонуса захочешь стать лучником-магом.

— Вот. В том-то и дело. У нас большинство заклинаний — это заклинания поддержки, атакующих мало. Сам посуди, что лучше? За минуту выпустить двадцать-тридцать стрел и поразить столько же врагов или стоять и несколько минут напитывать одну единственную стрелу магией, к примеру, так тебе запавшего в душу огня.

— Но лучники Башни?

— Да, ученики Башни были более нацелены на разрушение, — перебил Максимилиана Лимур. — Им не было нужды жить в тесной связи с Лесом, они вообще по сути оторваны от него. Весь расчёт строился не на гармонии, когда «седьмая стрела срывается с лука, пять стрел находятся в полёте, а первая уже пьёт кровь врага», — нараспев процитировал что-то Лимур, — а на синхронный отрядный залп, пробивающий магическую защиту замков, городов, призванных монстров и так далее. Насколько я помню из истории, отряд состоял из сорока лучников, и у каждого была своя последовательность запуска стрел. Той имперской тактики практически нечего было противопоставить.

— Знаешь, а ведь что-то знакомое про семь стрел… — нахмурился Максимилиан.

— Это из хроник давно ушедшего народа Эльфов, — выделил голосом Лимур, — или просто сказка, которую на ночь рассказывают детям.

— Ты мне потом расскажи, ладно? — попросил Максимилиан, который, казалось, ощутил какое-то родство с прозвучавшими словами.

— Ладно, — легко согласился эльф, — Ну что, может, потренируемся?

— Так темнеет уже, — огляделся Максимилиан.

— Ну и что, тебе какая разница-то? — не понял его Лимур.

— Ну, как бы знаешь, ночью не так хорошо видно, — еле сдерживаясь, ответил Максимилиан.

— Ааа, понял, так, потянись мысленно к источнику своей энергии, зачерпни её и сформируй перед своим лицом вот такой символ, — Лимур изобразил полумесяц, перечёркнутый двумя косыми линиями, — а теперь шагни в него.

Тщательно повторив все действия, Максимилиан с детским удивлением увидел, как перед его носом серебряным светом загорелся магический символ. Он, крепко зажмурившись, решительно потянулся к нему лицом. Глаза слегка кольнуло, будто порыв ветра подул прямо в зрачки. Осторожно приоткрыв веки, Макс не смог сдержать изумлённого вздоха. Лес раскрасился зелёным. Казалось, Максимилиан видел сотни, тысячи, миллионы оттенков зелёного. Тени и мрака для него больше не существовало. Парень видел каждую веточку, каждый листик.

— Лимур, — сглотнул он, — это круче, чем очки ночного видения.

Эльф довольно рассмеялся:

— Максимилиан, это фразу я тоже уже слышал! Пойдём к костру.

Ещё на подходе к лагерю они услышали треск и довольное хэкание Костяна. Сам здоровяк, раздетый по пояс и покрытый золотистой древесной корой, боролся с здоровенным энтом. На этот раз кастетов у него не было. Перехватив правую конечность энта, Костян рванул её на себя, повис на ней всем своим весом и закинул ноги энту за голову. Выгиб, и по лесу снова разносится влажный треск. Конечность повисла плетью и энт попытался шустро пнуть Костяна, оказавшегося на земле. Кувырок за спину, и, так и не успевший обернуться, энт взмывает в воздух. Самбист, держа его на вытянутых руках, тяжело дыша, произносит:

— Вот был бы он живым человеком, я б сейчас его об коленочку, да башкой об землю, а так — хоть бы хны, пока башню не оторвёшь, лезет и лезет.

Скинув энта на землю, Костян повторно направился к ручью.

— Ната, дай светляка, ниче не видно! — крикнул самбист.

Девушка, не отвлекаясь от ворожбы над упавшим энтом, махнула в сторону здоровяка рукой.

— Во! От души, Натка! — крикнул парень, перестав спотыкаться о всевозможные ветки и кочки.

Светляк, словно приклеенный, держался за его правым плечом.

— Ну ты как? — спросил Максимилиан у Наты, подходя поближе, — говорят чудишь, Натка?

— Нормально, — улыбнулась девушка, — правда, знаешь такое чувство, что убила бы за стакан молока!

В голове Максимилиана забрезжила мысль:

— Слушай, а землянику будешь?

— Буду, — с удивлением ответила Ната, — Странно даже, вроде никогда особой любительницей не была, а тут прям так сильно хочется, словно беременная, — хихикнула девушка и, словно в поиске ответа, посмотрела на Лигола.

— Ясчас, — бросил Макс и убежал в Лес.