Зазаборный роман (СИ)

Фима Моисеевич и есть не каждый. Он не только бессменный зав. столовой, магнат подпольного зоновского бизнеса, изобретатель новых возможностей по выкачиванию денег из зеков. Нет-нет, Фима Моисеевич отсидел день в день пятнадцать лет! А в зоне жил как хотел. А таких и в зоне уважают, даже жулики, по-своему, но уважают! Фима в зоне сидел, а с воли ему мешки со жратвой шли, с водкой да коньяком, с икрой черной да красной. И деньги. А если кто-то переставал посылать, то Фима коротенькое письмецо писал, а что в письме, он в зоне не скрывал. Только адресатов не называл, берег. Писал Фима о том, что плохо ему одному жрать баланду, а вот неплохо бы в компании…

Ведь когда хапнули Фиму Моисеевича по «рыбкиному делу», тогда взяли всех, от министра РСФСР рыбного хозяйства до всех продавцов магазинов «Океан», по всей стране, и никого Фима не сдал… Хоть и били его в прокуратуре, и сроку сулили немного, никого не сдал, хоть следы и вели из магазина, где директорствовал Фима, и в обком, и в горком, и куда только не вели… Один пошел, сам, и весь коллектив магазина. Нет, Фима Моисеевич не романтик блатной жизни, наоборот прагматик, — сдай всех и неизвестно — доживешь ли до суда… Да и после отсидки, кому ты нужен, расхитители предателей в свой ряды не берут. А так, жаль, конечно, пятнадцать лет жизни, ничего не скажешь, но пожил вроде неплохо, мальчонок трахал, коньяк пил, жрал дефицит.. На свободе большинство так не живет, как Фима Моисеевич в зоне жил. Ну а понятие свободы и несвободы относительно…

Но кончился срок и утром, после смены, ДПНК, идет Фима Моисеевич, пьяно покачиваясь, придерживает его под руку Анатолий Иванович, зам. начальника колонии по оперативно-режимной работе… Чтоб не упал Фима, не зашибся, не осерчал… И идут они такие похожие, ровесники, почти братья.

Вся зона высыпала посмотреть эту картину. И махали, и свистели, и кричали зеки. Хоть и обкрадывал Фима зечню, хоть и наживался, но… Не каждый в зоне живет как хочет, а не так, как диктуют.

Восхищенно крутят зеки головами и приговаривают:

— Ну и сука, Фима, ну и гад!

Так и ушел на вахту Фима Моисеевич в сопровождении кума.

А мне еще сидеть семь месяцев двадцать один день…

Когда-то давным-давно, еще при царе Сталине, рассказывают старые зеки, в зонах у уголовных не жизнь была, а… а… Слов нет, с чем сравнить. Особенно, после войны… Да, где-то до шестидесятых затянулось то золотое времечко…

Золотое время, с ностальгией и слезой в голосе вспоминают его старые, беззубые каторжане, отдавшие лагерям и тюрьмам не только лучшие, но и все годы своей жизни.

Носили тогда жулики и блатные в зонах вольную одежду, да не просто вольную, а с форсом, лучшую, какую на воле не все имели. Сапоги хромовые, сапожником по ноге сшитые, тужурки кожаные, плащи-реглан, пальто габардиновые. Брюки диагоналевые, шевиотовые, костюмы из ткани «бостон», кепки-джонки, с козырьком маленьким. Да что там одежда! В лагерях сталинских, не каторжного режима и не политических, можно было иметь, и имели, фотоаппараты и чаек, патефоны и собственные подушки с перинами, одеяла шерстяные и пуховые, вольнячию посуду, велосипеды! Да что там велосипеды, если дед Воеводин не врал, так на одной Магаданской командировке-зоне, у вора авторитетного, был автомобиль «Паккард»! С личным шофером… У хозяина зоны государственной автомашины не было, а у зека! в зоне! была!

Курили больше «Казбек», жрали от пуза, так как в зонах было по две столовых! Есть деньги — милости просим в коммерческую! Нет — пройди, рыло, в обыкновенную… И деньги хранили в наволочках, их на руки выдавали. И было это райское житье только по одной причине — уголовные, в отличие от врагов народа — политических, именовались официально — СОЦИАЛЬНО БЛИЗКИЕ… Мол, друзья народа и только…

В 60-61 годах сильная Советская власть все отняла. Почему — не знаю. Почему дала, я нашел ответ, а вот почему отняла… Может завидно стало коммунистам, что блатные в лагерях живут, как не все они на свободе не живут? Как же так получается, а для чего же революцию делали деды наши? Чтоб ворье и коммунисты в одинаковых привилегиях были? И отняли все. А отнимая, дошли до маразма, как во всем, до абсурда.

Нельзя: домашних животных (ни корову, ни мышку), цветных вольнячих вещей, все должно быть темным, черным. Можно цветные носки — ура!

Нельзя иметь музыкальные инструменты, часы, фотоаппараты, проигрыватели, магнитофоны. Можно электробритвы — ура!

Нельзя хранить в тумбочке более пяти экземпляров журналов ли или газет, выписывать можешь, а хранить — нет. Ни в тумбочке, нигде.. Нельзя, нельзя, нельзя…

Ничего нельзя. А что можно? И ответив на этот вопрос сам себе отрицательно, я нашел ответ: почему все отняли-отменили.