Зазеркалье

Тут кое-что из сказанного Тесаком проникло в ее сознание, и она вскинулась:

– Любить его?

Тесак озадаченно посмотрел на нее.

– Ты сказал: «Ты будешь любить его больше всего на свете». Ты просто так сказал – «его»? Или это значит, что ты знаешь: у нас будет мальчик?

– Ты действительно хочешь знать ответ?

– Значит, мальчик. Потому что ты не стал бы говорить такими загадками, если бы не знал.

– А что, это имеет значение? – спросил Тесак. – Ты стала бы счастливее, будь это действительно мальчик?

– Конечно, нет. Но было бы здорово, так здорово представлять, как этот малыш мог бы выглядеть, каким он мог бы быть.

– Если он хоть немного похож на меня, он будет самым непослушным ребенком на свете, – сказал Тесак.

– Неужели ты и впрямь был таким ужасным? – спросила Алиса, когда они вновь двинулись в путь.

– Да, – совершенно серьезно ответил Тесак. – Я был ужасным ребенком. Никогда не слушался, никогда не был благодарен за то, что имел, всегда искал повод удрать, или украсть, или подраться. Неудивительно, что Бесс отчаялась когда-нибудь сделать из меня нормального человека.

«Да, у нее не получилось», – подумала Алиса, но вслух ничего не сказала, ведь Тесак мог бы подумать, что ее это заботит, а ее это совсем не заботило. Тесак – это Тесак, и она не любила бы его, если бы он не был именно таким, какой есть.

– Но у нашего ребенка все может быть по-другому, – продолжал Тесак. – Родители не бросят его. И он не будет расти в грязном городе, где по большей части и есть-то нечего.

Такая удивительная разговорчивость была совсем не в характере Тесака.

– Тебя что-то тревожит, Тес? Ты беспокоишься о ребенке?

– Нет.

И он замолчал на пару минут – то ли собираясь с мыслями, то ли просто витая где-то, как бывало порой. Алиса не знала, поэтому тоже молчала, тихо шла рядом с ним и ждала.

– Просто я теперь часто думаю о том времени, когда был молод. Иногда вспоминаю то, что давно забыл, – заговорил он наконец. – Не знаю, думаю ли я об этом потому, что ты ждешь ребенка и вполне естественно размышлять о своем прошлом перед лицом нового будущего, или дело в том, что мой разум сейчас в некотором смысле гораздо яснее, чем он был в последние годы.

Увидев выражение ее лица, Тесак рассмеялся.

– Знаю, тебе так не всегда кажется, Алиса. Ты считаешь, что половину времени я по-прежнему волк в человечьей шкуре и что мои мысли – волчьи, поскольку я их не высказываю. Но дело-то в том, что, когда я слишком долго остаюсь волком, я забываю, как говорить, и мне требуется некоторое усилие, чтобы вспомнить.

– Мне все равно. – Алиса коснулась его руки.

– Я не всегда хочу быть безумным Тесаком, – продолжал он. – Не хочу грезить о крови. Поэтому, когда я волк, я ношусь как хочу, бешено и дико, чтобы, возвращаясь к тебе, стать спокойнее. Стать лучше. Стать человеком.

Тут Алиса остановилась и остановила Тесака – чтобы поцеловать его. Ей так многое хотелось сказать, но она не знала как, поэтому просто вложила все слова в поцелуй.

– Думаю, – сказал Тесак прямо ей в рот, – что нам нужно остановиться здесь на ночь.

Вечер еще не наступил, и погода для пеших «прогулок» выдалась отличная, но Алиса только вздохнула и ответила:

– Да.

* * *

Следующий день был уже не столь восхитительно идеальным, и, хотя они по-прежнему наслаждались обществом друг друга, Алисе показалось, что оба они ощущают тень впереди – нечто омрачавшее сияние дня. Тропа вела их в горы, и разговаривали они мало.

Алиса понимала: чтобы добраться до долины ее мечты, им придется перейти через горы. А Тесак, похоже, знал наилучший путь и двигался с той же уверенностью, с которой вел их по Старому городу после того, как психиатрическая лечебница сгорела дотла.

– Нам не придется взбираться до самых вершин, – заверил он. – В любом случае тут наверняка есть какие-нибудь туннели.

Туннели Алиса не любила. Мысль о туннелях порождала смутные беспричинные страхи – что эти туннели могут вести в никуда, что они с Тесаком застрянут в недрах горы навечно, что внутри них глупых путников могут поджидать ужасные чудовища. Но когда она высказала все это Тесаку, тот лишь рассмеялся, и она была благодарна ему за это.

– Тебе, похоже, просто необходимо о чем-то беспокоиться, и иногда мне кажется, что тебе это нравится.

Она стукнула его по плечу – не сильно – и заявила:

– Вовсе нет!

– Тогда, думаю, худшее, о чем стоит тревожиться в этих пещерах, это обвалы.

– Камнепады?

Тесак кивнул:

– Иногда такое случается. Хотя ты же теперь настоящая волшебница, да? Уверен, ты способна сдвинуть кучу камней своей магией.

– Возможно, – с сомнением проговорила Алиса. – Но что в том толку, если скала рухнет прямо нам на головы?

И она представила это: представила огромные глыбы, падающие на них, ломающие и сплющивающие их тела. Представила, как задыхается от пыли и нехватки воздуха, – и твердо сказала:

– Давай по возможности избегать пещер и туннелей. Лучше уж я, если что, взберусь чуть повыше.

* * *