Зазеркалье. По эту сторону зеркала (СИ)

Петер Хоффман сбавил обороты, слегка растеряв энтузиазм, и начал сетовать, какая наглая и плохо управляемая нынче пошла молодежь. Болен о проблемах Хоффмана был случайно наслышан, время от времени до него доходили истории, всегда примерно по одному сценарию: Питер брал шефство над несозревшим талантом, потом дарование подрастало, начинало ориентироваться в жизни и шоубизе, и со скандалами и претензиями вылетало из гнезда своего первого продюсера. Дитер считал, что обмен происходил равноценный, ведь Хоффману и его команде оставались проценты со взлетных успехов юных звезд. Болен и сам так работал, только с относительно взрослыми артистами, не испытывая при этом угрызений совести, да и у комиссий по правам несовершеннолетних не имелось к нему никаких вопросов.

Нацедив целый воображаемый платок горьких слез, Хоффман выдал-таки, что испытывал с группой Билла Каулитца определенные трудности – парни вышли из нужного возраста и образов, но отпустить в свободное плавание не дала жадность. Записывать с ними новый материал Питер не решался, потому что готовил к старту другой проект. Каулитца стоило немедленно отвлечь и занять, а также предоставить достойную причину для отсрочки промо свежего альбома, во избежание конкуренции.

Питер Хоффман был мастером уговаривать и за короткое время сумел заинтересовать маститого коллегу своим подопечным. Туманная личность Билла Каулитца заиграла цветными красками, и Дитер Болен дал слабину, согласившись на личную встречу с суперзвездой.

Довольный Хоффман поднялся с пафосного кресла, огладил брюки, и прощаясь, заметил:

- Как договорились, в следующем месяце я тебе их пригоню.

- Кого «их»? – не понял Болен.

- Билла с Томом, – как само собой очевидное, пояснил Хоффман.

- С каким Томом? – напряженно вспоминая весь разговор, спросил Дитер. Никаких Томов коллега ранее не упоминал.

Хоффман с досадой развел руками.

- Том – близнец Билла, они существуют вместе, нераздельно, – объяснил, словно элементарные правила поведения неразумному ребенку.

Дитер потряс головой.

- На Тома уговора не было.

- Они неразделимы, – повторил Хоффман. – А твое шоу только выиграет от новшеств.

- Том тоже Дива? – осторожно поинтересовался Болен.

Хоффман вздохнул.

- Нет. Он не может себе позволить быть Дивой. Но он такой же офигенный.

Через час в компьютере у Дитера Болена уже находился файл с досье, собранным холеной секретаршей, лишь казавшейся элитной проституткой, а на деле бывшей аналитиком академии бундесвера. Безэмоциональные факты биографии о близнецах Каулитц и группе «Токио Отель», многочисленные фотографии, интервью и видео-аудиоматериалы – ничего лишнего, Карен отлично знала, что выводы о людях херр Болен всегда делал сам, по первым личным впечатлениям.

Впечатления удивили. Дитер почти сразу понял, что его поверхностные мысли о созданном продюсерами имидже Биллу Каулитцу оказались обманчивыми. Парень явно сделал себя сам, причем с юного возраста, и продолжал развиваться в оригинальном направлении. Болен не мог сказать, что пришел в восторг от подросткового творчества, но силу таланта оценил. Промелькнувшее среди недавних интервью лицо друга юности, с которым, помнится, еще в прошлом веке куролесили в Гамбурге, натолкнуло Дитера на хорошую идею послушать мнение профессионала со стороны.

Вольфганг Йопп среагировал на имя Дивы, как Темный Лорд Волдеморт на стадо патронусов – встрепенулся, сощурился и злобно зашипел. В течение следующих пяти минут старый друг, путая немецкие, французские и итальянские ругательства, высказывался, какая мерзкая, эгоистичная и наглая сучка Билл Каулитц. Из чего Дитер сделал логичный вывод, что упомянутый всякими нехорошими словами парень Вольфгангу попросту не дал. И это было феноменально, поскольку отказать Йоппу мог только самоубийца. Болен, считавший себя человеком рисковым и независимым, сам бы сначала сто раз подумал, прежде чем конфликтовать с опасным и злопамятным дизайнером, имеющим реальную власть в своей сфере. Впрочем, теперь Дитеру стало понятно, что путь в большую европейскую моду Биллу Каулитцу заказан.

К счастью, взбудораженный собственной обличительное речью, Вольфганг не поинтересовался, зачем Болену понадобилась информация о Каулитце, а Дитер, распрощавшись с другом, поймал себя на молодом любопытстве и предвкушении встречи.

Встреча удалась на славу. Сначала спозаранку в офис примчался взволнованный, как отец невесты накануне венчания, Питер Хоффман, который непременно желал присутствовать при разговоре с протеже. Дитер насилу выпер его из кабинета, злясь на себя за переданное волнение.

Близнецы явились вовремя, и явно с сильного перепоя. Опухшие, перемазанные косметикой, но гордые и готовые играть комедию. Болен моментально просек степень упоротости ситуации – Каулитцы настолько контрастировали с обещанным Хоффманом «Дивой и его таким же офигенным близнецом», что нельзя было придумать лучше.

Болен хохотал, смотрел на серьезные лица парней и снова хохотал. Наконец, с трудом успокоился, сделал широкий жест к дивану.

- Располагайтесь.