Зазеркалье. По эту сторону зеркала (СИ)

Близнецы бочком и как-то синхронно сдвинулись вправо, и Дитера снова одолел приступ неконтролируемого смеха.

Каулитцы пережили истерику поп-титана молча и с достоинством.

Кое-как успокоившись, Болен начал расспрашивать молодых звезд о жизни, старательно играя роль доброго продюсера. Братья на провокации не велись, держались монолитом, одновременно кивали, отвечали односложно, дышали в сторону. Тогда Болен решил взять парней измором, пустившись в долгий рассказ о своих достижениях на музыкальном поп-олимпе. Каулитцы моментально изобразили вежливый интерес, удобнее угнездились на диване, располагаясь к длительному времяпровождению. Взгляд Дитера потеплел. Продюсер указал на витрину вдоль стены, где выстроились многочисленные награды, и начал обстоятельно пояснять, каким образом была получена каждая из них.

- А еще у меня есть позолоченный кубок! – с крокодильей улыбкой вспомнил Дитер. – Только он у секретаря… она из него цветы поливает. Одну минуточку, покажу…

Поп-титан включил селекторную связь, попросил Карен принесть предмет гордости.

- Я сейчас блевану, – прошептал тем временем побледневший Том. – Сил нет слушать этого мудозвона…

- Держись, бро, – Билл стиснул похолодевшую братскую ладонь, сам чувствуя себя едва ли лучше.

Дверь распахнулась, в кабинет вместо девушки вступил Питер Хоффман, торжественно неся в руках блестящий кубок. Почему-то вид пафосной вазы повлиял на Тома крайне негативным образом. Мгновенно сообразив по изменившемуся лицу близнеца о неизбежном, Билл шустро выхватил у Питера кубок и подставил склонившемуся брату. Хоффман застыл. Дитер прикрыл ладонями глаза, его плечи мелко задрожали.

Билл смотрел, как Тома тошнило в боленовскую реликвию и понимал, что сейчас их выкинут с позором не только с небоскреба, но из немецкой рок-поп-музыки. Навсегда. Без права переписки и реабилитации.

- Вы что творите, гаденыши? – едва слышно прошипел Хоффман, когда Том с облегченным стоном откинулся на диван.

Билл лишь гордо взмахнул ресницами. Отвечать было нечего.

Тишину театральной паузы прервали тихие всхлипы. За своим бюро красного дерева рыдал от смеха Дитер Болен.

- Питер… умоляю… выйди вон! – просипел поп-титан. – И кубок… забери обратно. Парни его оценили. По достоинству.

Он снова завсхлипывал, утирая слезы.

Питер беззвучно выпал в холл. Болен опять включил связь с секретаршей.

- Карен. Холодной воды. Кофе. И пива.

Он посмотрел на невозмутимо-отстраненные лица близнецов.

- Давно так не смеялся. Игнорировать таланты не в моих правилах. Вы в жюри «DSDS», оба.

Дальнейшее общение с легендой немецкой поп-музыки прошло относительно гладко и интересно. Намного больше братьев волновала реакция Питера Хоффмана, но тот пропал, и до вечера близнецов никто не тревожил. Лишь ближе к ночи айфон Билла ожил. Абонентом оказался Дэвид Йост. Продюсер осторожно поговорил о пасмурной погоде в Германии и перешел к сути:

- Не знаю, какие разговоры были у Хоффмана с Боленом, но от себя скажу – вы очень многое можете вынести из проекта, и это кроме того, что посветите рожами на центральном канале в прайм-тайм. Дитера Болена не зря называют величайшим продюсером, каждый его совет по работе – на вес золота. Вы еще поблагодарите нас за участие в «DSDS». Если хотите что-то делать сами в музыкальном и режиссерском плане, то это прекрасная возможность пообщаться с невероятно опытными и успешными людьми.

- Мы уже заценили личность Дитера Болена, – заметил Билл, дождавшись паузы в монологе старшего товарища.

- Питер успел поделиться… – с сарказмом отозвался Дэвид.

- Он сам начал, – вставил Том. – Не надо было нас так пугать накануне.

- Ты бы помолчал… – почти ласково выговорил Йост, и даже по голосу было слышно, как он сдерживал рвущиеся в адрес Тома слова.

Том деликатности продюсера внял и больше в разговор не лез. После боленовского пива он чувствовал себя физически вполне сносно, но морально все же оставался сконфуженным. В бурной жизни юных Каулитцев случалось много занимательных моментов, но в наградные вазы легендам мировой попсы Том еще не блевал.

- Ты слишком много времени проводишь перед зеркалом. – Том обнял брата сзади за талию, положил голову ему на плечо, посмотрел в отражение. – Меня начинает это пугать.

Билл дернулся, взлохматил буйные белокурые пряди, поставил их дыбом, потом зачесал назад.

– Я думаю, с чего начать. Натали считает, что я должен оставаться блондином и романтиком, ведь это обычно не лечится. А мне хочется повыпендриваться… порвать шаблон и уже сложившееся впечатление. Позлить народ.

Том усмехнулся – сам он, не задумываясь над смешными проблемами, вернул длинные дредлоки и был чрезвычайно доволен и обольстительно-сексуален. Привычными жестом наматывая плотно скрученную прядь на палец, Том заметил:

- Ты, конечно, типа романтик… веришь в настоящую любовь и няшную феечку на розовом пони. Но иногда, когда у тебя, например, случается очередное прозрение, что феечка на пони оказалась грубым мужланом на озабоченном жеребце, ты можешь вести себя агрессивно – гульбанить, пить, курить и страдать оригинальными способами.