Зазеркалье. Записки психиатра

Онуфриенко, склонившись набок, поставил чашку на стол и замер в этой позе, уставившись на обладательницу «гора-а-аздо» большего количества нервных клеток. Видно, хотел получше рассмотреть.

Под его взглядом Александра едва удержалась от смеха. К счастью, он опустил глаза и потянулся за чайничком.

– Ведь для мужчин что важно? – продолжила она, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. – Важно, что говорят. Чистая информационная составляющая. А для женщин – как говорят! – снова взяла чашку и с удовольствием отпила глоточек. – Таким образом, в мужчине самой природой заложен более примитивный уровень. Разве не очевидно? – сделала она естественный вывод, потому что не могла отказать себе в удовольствии слегка укусить Сашечку за «О времена! О женщины!»

Онуфриенко чуть не поперхнулся. Словно ему в зеленый чай бросили ядовитый кусок быстрорастворимого сахара.

– Для женщины важно не что говорят и не как говорят! Для женщины важно просто говорить. Самой. Упиваясь процессом, – буркнул он.

– Ну, что ты, Сашуля, – она снова мило улыбнулась, – все очень даже объяснимо! Дело в том, что разговорная часть мозга, называемая, кстати, «зоной Брока», у мужчин находится только в одном полушарии, – для большей ясности показала ему указательный палец, – а у нас, женщин – в обоих. И в правом, и в левом, – для наглядности показала пальцем, где именно лично у нее находятся эти самые полушария.

Вывод относительно «однополушарности» мужчин напрашивался сам собой, но Сашечка, почувствовав опасность и не найдя с ходу достойного контраргумента, подхватил чайничек и быстренько ретировался с крыши, чтобы «кипяточку долить».

«Прекрасная половина человечества! – мысленно передразнила она лукавых мужчин. – Только и думают, как побыстрее затащить эту самую половину в постель, а потом побыстрее от нее избавиться. Нынешнюю христианскую мораль, понятно, тоже они придумали, – продолжила мысленный монолог. – Но не для себя, а для женщин. Даже в храме Божьем женщины будто существа другого сорта. В брюках не ходи, платочек не забудь! А вот если женщине именно сейчас надо, просто необходимо войти в храм, чтобы пообщаться с Богом, помолиться, поплакать, покаяться, поставить свечку? Что ж, бежать домой за косыночкой и в юбку переодеваться? Но она же не голая идет в храм! А хоть бы и голая? – Александра улыбнулась собственным мыслям. – Крестилась же голая. И ничего. Что, Господу нужна ее одежда или она сама? А у мусульман? Вообще женщины, закрытые с головы до пят исламскими хиджабами, одни глаза видны, в отдельном закутке молятся. А те же бедуины? В детстве девочкам обрезание делают, – она даже передернула плечами. – А как же иначе? Сексуальные желания только мужчинам позволено иметь. Несправедливо все. Лукаво. Хотя было, конечно, приятное исключение. Период матриархата. Вот тогда все правильно было отстроено: «однополушарные» тяжелую физическую работу исполняли, а в награду допускались к женскому телу. При согласии женщины, конечно». Она с наслаждением потянулась и посмотрела в сторону двери, откуда появился Сашуля.

– Чайку еще налить? – поинтересовался он, после того как снова устроился в кресле.

Александра кивнула. Сашечка, наполнив чашечки, отпил глоток, а потом вытянул вверх руку, словно двоечник, выучивший на перемене ответ на единственный вопрос и оттого рвущийся к доске.

– Можно теперь мужчине… ущербному высказаться? – с хитрой улыбкой спросил он.

– Ну, если есть что сказать в защиту, – благосклонно согласилась она и отломила кусочек питы, – в чем лично я, уж извини, не вполне уверена. Потому что настоящих мужчин практически не осталось.

Это был классический женский прием. Неожиданный перескок с одной темы на другую, включение в разговоре убийственного для рациональных мужских мозгов режима, названного Вадиком random, что означало «вразнобой, вперемежку, без порядка», короче, обо всем сразу. А насчет мужчин она, конечно, преувеличила. Улыбчивые египетские мужчины ей, ксатати, нравились.

– А ты случайно не феминистка? – вдруг поинтересовался он.

– А ты случайно не женофоб? – в свою очередь спросила она, и они оба весело рассмеялись, что означало перемирие.

– Сказать по правде, – он закинул руки за голову, – в каждом мужчине присутствует тайная женщина. А в каждой женщине – тайный мужчина. Именно поэтому человек по сути своей бисексуален, а в высоком смысле – андрогинен. Вот, кстати, – Сашечка ткнул пальцем в чашку, которую она только что поднесла к губам, – у тебя на чашке жук скарабей…

– И что? – спросила она, повернув чашку и разглядывая рисунок.