Зажги свечу

Краем глаза Эшлинг видела, как он встал и пошел к буфету.

– Ну что ж, праздник сегодня, однако, – заявил Тони, наливая четверть стакана виски.

В этот момент его мать вошла в комнату. Заметив виски, она в смятении посмотрела на Эшлинг.

Эшлинг пожала плечами:

– Вы закончили, свекровушка? Будем садиться за стол?

Миссис Мюррей села, и они произнесли молитву. Эшлинг вспомнила, как проходили рождественские праздники не более чем в миле отсюда. Застолье было не менее захватывающим, чем разворачивание подарков утром. Все в отличном настроении, папаня шутит, маманя благодарит Господа за все полученные за год благословения. Она всегда так делала, кроме того года, когда погиб Шон.

Два года назад ей казалось странным не отмечать Рождество с семьей, но она готовила на все семейство Мюррей и так умаялась, что не заметила, как прошли праздники. В прошлом году Тони заявился пьяным в десять вечера и проспал всю ночь на стуле. За ланчем у матери он сидел кислый, но хотя бы в присутствии отца Джона и Джоанни с ним было легче справиться.

А теперь так и будет всегда: Джон не придет домой, Джоанни не вернется.

Вот такое Рождество.

Эшлинг улыбнулась свекрови и сказала, что из кухни сногсшибательно пахнет индейкой. Постаралась доесть свой дурацкий грейпфрут, чтобы вырезать узор на кожуре. Протянула Тони бокал из уотерфордского хрусталя, чтобы он налил ей вина.

* * *

В прошедшем году они получили много благословений, за которые следует благодарить Бога! Эйлин закрыла на мгновение глаза, вспоминая лишь ей одной известное благословение. Тот самый безосновательный страх. Она подумала о Шоне и лавке. Шон смирился с Имоном и больше не возвращался домой, надувшись из-за мелкой ссоры. Она подумала о Морин, которая приходила утром с четырьмя детьми, о завернутом в белое пушистое одеяльце младенце, который выглядел так, словно сошел с рождественской открытки, о Брендане-младшем, превратившемся в милого мальчика. Имон есть Имон, тут ни убавить ни прибавить. По крайней мере год прошел без того, чтобы он бросил лавку или поругался с отцом на людях. У Эшлинг хлопот по горло с Тони, и, возможно, она преувеличивает насчет другой проблемы. Может быть, она просто имела в виду, что не получает удовольствия от секса, но так бывает. А Донал – да благословит его Господь! – в этом году выглядит лучше, чем когда-либо раньше. Взрослый мужчина двадцати двух лет, который нашел свое дело в жизни и, похоже, теперь еще и свою девушку. Все время только и слышишь: «Анна то, Анна сё». Ниам столь же привлекательна, как Эшлинг, хотя и не обладает ее умопомрачительной гривой, зато в десять раз увереннее в себе, чем Эшлинг в ее возрасте, и без ума от счастья после возвращения к ней Тима. Эйлин всегда включала Элизабет в число своих детей. От Элизабет пришло письмо на десяти страницах, рассказывающее, как она счастлива и что их квартира похожа на маленький дворец, и в ней дядюшка Шон и тетушка Эйлин всегда смогут чувствовать себя как дома, если приедут погостить, хотя, конечно, она не сможет дать им такой же превосходный дом, какой получила от них в Килгаррете. Не странно ли, что дочка Вайолет оказалась более близкой подругой, чем сама Вайолет?

Эйлин поблагодарила Господа за все благословения года.

После еды они сидели возле камина, ели шоколадные конфеты из рождественских подарков. Кто-то слушал музыкальную передачу по радио, кто-то разгадывал кроссворд в газете.

Время от времени Эйлин начинала дремать. Жар камина после обильной еды нагонял сонливость. Шон тоже спал, пока дети не подняли его на смех: он сидел в очках, крепко сжимая газету и широко открыв рот, из которого вырывался мощный храп.

– Что за Рождество без возможности поспать? – сердито спросил он.

* * *

У миссис Мюррей тоже глаза закрывались. Эшлинг выскользнула на кухню и вымыла посуду. Приготовила чай и нарезала рождественский пирог. Миссис Мюррей собиралась отправить отцу Джону и Джоанни по кусочку пирога.

Неужели еще только пять часов? Кажется, что уже десять вечера. Эшлинг тихонько вернулась в гостиную, чтобы не разбудить миссис Мюррей. Пусть поспит, она ночью не выспалась. Тони тоже наверняка плохо спал у Фергюсонов. Открыв рот, он развалился в кресле возле огня. Эшлинг сидела между ними, смотрела на игру языков пламени в камине, воображая дома и дворцы, как делала в детстве. Бревно треснуло и вывалилось, разбудив Тони. Он потянулся и налил себе четверть стакана виски:

– Что за Рождество без выпивки?

Миссис Мюррей решила, что часы идут неправильно. Не могла же она столько проспать? Господи, надо ведь еще посуду вымыть! Ах, какие вы молодцы, что уже вымыли, право, не стоило утруждаться. Нет, и правда не стоило.

После обильной еды всегда хорошо выпить чашечку чая, а пирог удался, верно? В прошлом году был такой же? Трудно вспомнить, что там было в прошлом году, но, кажется, этот немного суше. А может, и нет.

Тони не находил себе места и заявил, что предпочитает спать в собственной кровати.