Зажги свечу

– Еще две минуты назад я понятия не имела, что она у меня есть, так что забирай. Только обменяй ее на какую-нибудь другую. Эту весь город слишком хорошо знает. У меня где-то есть на нее документы. Возможно, я даже привезла их с собой. Я целую кучу бумажек захватила, чтобы их разобрать. Сегодня вечером тебе отдам.

– О боже, Эшлинг, машина, мне!.. Я тебе по гроб жизни обязан!

– Ерунда, маманя порадовалась бы, что ты получил машину. Мне кажется, она была бы довольна. Так ты станешь более самостоятельным.

– У меня есть собственная машина! С ума сойти!..

Эшлинг пришлось отвести глаза, чтобы он не заметил, как ее тронула его радость.

* * *

Рождество прошло непривычно и одиноко. Она чувствовала, что за несколько коротких месяцев со дня смерти мамани сильно отдалилась от семьи. На похоронах их всех связывали печаль и напряжение, а теперь все по-другому.

Донал бо́льшую часть времени проводил в доме Барри. Анна весьма успешно справлялась с работой. Поначалу она сидела в маманином закутке, но потом сообразила, что лучше не расстраивать людей.

– О господи, я подумал, это миссис О’Коннор! – говорили покупатели.

– Разумеется, вскоре вы и правда станете миссис О’Коннор, – иногда добавляли они.

Тогда Анна организовала себе собственный кабинет. Она называла папаню «мистер О’К», что вызвало улыбку у Эшлинг, которая сама считала, что «миссис М» звучит более ласково, чем «миссис Мюррей». Такая странная штука, отношения с родителями супруга.

– Здорово, что Анна станет тебе невесткой, – сказала она Ниам.

– Да, хотя в случае с тобой и Джоанни Мюррей из этого ничего хорошего не получилось. Вы были близкими подругами, пока ты не вышла за ее брата, после чего вы совсем перестали ладить.

– Я ни с кем из них не ладила, – ответила Эшлинг, и они захихикали.

* * *

Папаня раскис и замкнулся в себе, его невозможно было развеселить. На День святого Стефана Эшлинг вывела его на прогулку. Они шли по Дублинской дороге, мимо одна за другой проезжали машины на скачки в Дублин, и знакомые сигналили им.

– Интересно, думают ли они, что сегодня ровно два года с того дня, когда эта нахалка сбежала отсюда и вдруг совершенно бесстыдно вернулась? Возможно, про меня они вовсе не думают. Придется мне смириться с этим фактом. – Папаня выглядел мрачно.

Эшлинг чувствовала, что он пошел на прогулку только для того, чтобы доставить ей удовольствие, как и она сама пошла с ним гулять с той же целью.

– Может, пора повернуть обратно? – предложила она.

Он послушно развернулся, и они пошли назад, в сторону города.

– Эшлинг, не волнуйся за нас, – вдруг сказал он. – С нами все будет в порядке. У тебя есть своя жизнь.

– Я все равно волнуюсь.

– Ну и какой в этом толк? Твоей мамани больше нет, но перед своим уходом она сказала мне, что никто не сможет вытащить Эшлинг обратно из Лондона, она сама приедет, когда будет готова и захочет вернуться.

На глаза Эшлинг навернулись слезы. Маманя прекрасно все понимала.

– Папаня, может, мне уже пора вернуться.

– Нет, пока ты сама не захочешь и не будешь готова. Твой дом здесь всегда открыт для тебя, но не возвращайся для того, чтобы заботиться о нас. С нами все будет в порядке.

– Я знаю, папаня.

– К тому же ты уже внесла свой вклад в мир во всем мире, когда отдала этому балбесу машину, чтобы он мог увезти свою задницу подальше с глаз моих.

– Папаня, ничего себе как ты про Имона говоришь!

Они оба рассмеялись.

– Ты ведь знаешь, я бы и больше сказал, но раз сейчас Рождество и я ходил на причастие, то не стоит ругаться и проклинать.

Во время визита домой Эшлинг много гуляла. На прогулке легче думается. Прохожие ей кивали или останавливали на пару слов. В основном они говорили, что ее отец достаточно хорошо справляется и что Анна Барри здорово ему помогает. Никто не упоминал про Тони или Мюрреев. Словно она никогда и не выходила замуж.

Однажды она проходила мимо их с Тони дома. На окнах вместо светло-коричневых штор висели яркие оранжево-белые. Эшлинг мимолетно задумалась, что случилось с мебелью и куда дели старые шторы. Новые выглядели симпатичнее. Сад тоже привели в порядок. Она вспомнила, что теперь тут живут родственники мистера Мориарти, и пожелала им счастья в этом доме. Сам-то по себе дом отличный. Интересно, кто в конце концов отмыл кровь…

Эшлинг пришла к Морин. Та очень удивилась и совсем не обрадовалась гостье.

– Чем занимается наша состоятельная дама, которая может позволить себе не работать? – спросила Морин.

– Зашла повидать тебя, – ответила Эшлинг, чувствуя, что уже миллион раз вела подобные разговоры с сестрой и устала от них.

Она вспомнила, как маманя говорила, что Морин родилась нытиком и нытиком же помрет. Эшлинг развернулась, словно собираясь уходить.

– Ну ладно, чего ты сразу обижаешься? Заходи, выпей чая. Просто никто не знает, как тебя понимать, вот в чем проблема. Никто не знает, что ты собираешься делать.

Вот уж действительно проблема…

* * *

Вернувшись в Лондон после праздников, Эшлинг узнала, что Джонни только что приехал с Майорки, проведя там всего неделю. Сьюзи не появлялась. Элизабет оказалась права.