Зажигая звезды

— Тише-тише, успокойся, а то позеленеешь и увеличишься в размерах, как чертов Халк. Тогда придется ремонтировать не только стену. О, тогда ремонт будет не на нашей ответственности, — ухмыляется Нейт, словно выиграл в гребаной лотерее, после чего уворачивается от ручки, которую я в него кидаю.

— Боже, да ты настоящий Рэмбо! Макс, сколько ему дадут за нападение с ручкой? — никак не унимается он.

— Все зависит от обстоятельств и тяжести травм: как физических, так и моральных, — действительно с серьезным видом отвечает Макс, рассматривая Нейта и, видимо, пытаясь найти на нем ранения.

— Хватит. — Я встаю из-за стола и направляюсь к двери, захватывая пальто по пути. — Ты, — указываю пальцем на Макса, — идешь со мной, мне потребуется твоя помощь на встрече. А ты, — указываю на Нейта, — затыкаешь свой рот и идешь, черт возьми, работать.

— Ладно, ладно. — Нейт приобнимает и похлопывает меня по плечу. — Ты же знаешь, что мы от тебя не откажемся, будь ты геем, Халком или Рембо?

— Конечно не откажетесь. Не забывай о том, кто платит тебе зарплату. — Я поворачиваюсь к нему и хитро улыбаюсь, после чего сбрасываю его руку, и мы с Максом направляемся вниз на парковку.

Какие бы версии, доводы, теории, гипотезы или еще какую-нибудь хрень не строили друзья о моей личной жизни, я точно уверен, что я не гей. Не би. Не импотент и не асексуал. Я просто никогда не афишировал своих связей, даже при друзьях. Да, именно связей, потому что отношений у меня никогда не было. Или я пытаюсь убедить себя в этом и выкорчевать из мозга последние воспоминания, которые какого-то хрена у меня все еще остались спустя шесть лет.

Из этих мыслей меня выдергивает Макс.

— Как думаешь, мы сможем подобрать тебе там какую-нибудь танцовщицу? — Он вскидывает одну бровь, ухмыляясь.

— Они не просто танцовщицы. — Делаю паузу. — Они балерины, — на выдохе говорю я, и на моем языке появляется давно забытый кислый привкус.

— Мы поедем на моей машине или ты наконец-то пустишь меня в свою? Обещаю не разбрасывать крошки и не трогать руками стекло.

— Нет.

— Ну пожалуйста, — протягивает он, приглаживая свою темную шевелюру. — Серьезно, зачем тебе вообще эта оргазмическая машина, если ты на ней никого не возишь?

— Я вожу в ней себя, — ровным тоном отвечаю я, ожидая, пока он наконец-то разблокирует двери своей машины.

— И своего тайного друга?

Макс снимает блокировку дверей, и мы проскальзываем в салон. Я считаю до десяти и делаю пару глубокий вдохов, стараясь представить себя в другом пространстве. Мой психотерапевт уверяет, что если сосредоточится на стрелке часов или смене радиоволны, то все мои проблемы исчезнут по щелчку пальцев. Я смотрю на то, как секундная стрелка совершает третий круг, когда Макс выезжает с паркинга.

Три. Четыре. Пять.

Она была не пристегнута.

Шесть. Семь. Восемь.

Это ты виноват.

— Пристегнись, — выдавливаю я, задыхаясь.

Думаю, мне нужно сменить психотерапевта.

— Спасибо, инспектор. Выпишут ли мне штраф? — спрашивает Макс, отрывая руки от руля, чтобы пристегнуть ремень безопасности.

— Твою мать, Макс. Может ты будешь держать руль? — рычу я, хватаясь за него с пассажирского сиденья.

Голова раскалывается от напряжения, и мне кажется, что сосуды вот-вот лопнут. Можно сколько угодно менять психотерапевтов, считать круги секундной стрелки, очищать свой разум и производить прочие манипуляции, но все это бесполезно, когда рядом со мной есть кто-то еще. Я могу справиться с этим только в одиночестве в своей машине. Один в квартире. Один в кабинете на работе. Одиночество — мой лучший союзник. Хотя нет, есть одна сожительница, которая не платит арендную плату за каждый день, что мы проводим вместе, — вина. Мы с ней чертовы лучшие друзья.

— Так ты возишь на своей машине только тайного друга?

— Он не тайный. И нет, я его тоже не вожу. Он может сам о себе позаботиться.

— Почему ты нас с ним не знакомишь? За все шесть лет, что мы тебя знаем, ты ни разу не пригласил его с нами куда-нибудь. — Макс все не может успокоиться. — Леви, серьезно, если ты гей и он твоя половинка, то все в порядке. Мы примем его.

Я стону и откидываюсь на спинку сиденья. Макс и Нейт меня изводят, постоянно, каждый день, каждый час. Каждую гребаную секунду. Но я все еще с ними дружу, потому что они — единственное, что не напоминает мне о прошлом. Потому что они хорошие друзья, несмотря на свое надоедливое поведение. Я благодарен им, но в данную секунду мне хочется вернуться в тот первый день в колледже и отказать Нейту заселяться со мной в комнату. Хотя не думаю, что это его остановило бы. Серьезно, этот парень был неумолим в желании со мной дружить и таскать меня с собой по пятам. Слово «нет» звучало из моих уст чаще, чем за всю жизнь. На разных языках. Потому что в какой-то момент я начал думать, что Нейт не понимает родного языка.

У меня был один друг, который по какой-то причине все еще оставался рядом. Но потом появились эти двое парней, который сами пригласили себя в мою жизнь.

— Я не гей, — в сотый раз повторяю я.