Зажигая звезды

— Что ж, кем бы ни была Аннабель Андерсон, она только что вышла, и ее обнимает какой-то мужик.

Моя голова так резко принимает вертикальное положение, что возможен риск сотрясения мозга.

Бель, завернутая в огромный шарф и пуховик, утопает в руках какого-то мудака. И мою душу абсолютно не греет, что она не обнимает его в ответ. Успокойся, ты не имеешь права ее ревновать.

Ты — тот, кто отказался от нее.

Она имеет право встречаться хоть с половиной Лондона.

Бель садится к нему в машину, и они трогаются с места.

— Поехали.

— Домой?

— За ними.

— Леви, ты болен? Я хочу есть, спать и домой. Какого дьявола мы занимаемся этим дерьмом? — гневно ворчит Макс.

— Макс, пожалуйста.

— Боже, ради твоего редкого «пожалуйста» я готов стать Нэнси Дрю.

Наконец-то мы выезжаем из нашего укрытия и следуем за ними. Господи, надеюсь они едут не к нему домой и не в его постель. Моя и без того расшатанная нервная система этого не выдержит. Всю дорогу в висках стучит, словно кто-то кует железо.

Спустя десять минут их машина останавливается около невзрачного на вид дома. Кажется, что он в шаге от того, чтобы осыпаться при дуновении ветра. В доме три этажа. Свет не горит только на последнем. Окна в этом здании настолько старые и грязные, что мне не удается рассмотреть ничего в квартирах, а ведь в них нет штор. Огромный слой пыли служит вместо жалюзи.

Бель сама открывает дверь машины и выходит. Чувак, где твои манеры? Мужчина, кем бы он ни был, выходит спустя несколько минут, пока она стоит под ветром и дождем. Этот мудак не торопится и медленной походкой приближается к Бель. А можно шевелить ногами быстрее? Ей же холодно.

Мужчина обнимает ее и тянется к ней за поцелуем. Ручка двери машины хрустит оттого, как крепко я ее сжимаю.

Ты не имеешь права ее ревновать.

Бель резко отстраняется, вырываясь из его рук, и заходит в дом, не обернувшись. Воздух со свистом ветра покидает мои легкие.

— Спасибо, езжай домой. Дальше я сам. — Хлопнув Макса по плечу, начинаю открывать дверь машины.

— Стоп, стоп, стоп. Во-первых, где мои чаевые? Во-вторых, объясни мне, черт возьми, что происходит? — срывается друг, и я не могу его винить. Это все выглядит как дешевое кино.

— Я объясню тебе… вам. Вместе с Нейтом. Дайте мне немного времени. — Я потираю рукой лоб. Но никакое количество трения не поможет мне. — Пожалуйста, — тихо добавляю я напоследок.

Лицо Макса выражает обеспокоенность, но он хлопает меня по плечу, прежде чем сказать:

— Мы рядом.

Не знаю, чем заслужил этих людей рядом с собой, но я не жалею, что позволил Нейту быть моим соседом в колледже.

Я выхожу из машины и смотрю на дом. Свет в окне на третьем этаже загорается. Это ее квартира. Надеюсь. Машина мужчины, с которым приехала Бель, все еще стоит около входа.

Не делай этого. Не делай этого.

Я стучу к нему в окно. Мужчина примерно моего возраста опускает стекло, выглядя озадаченным. У него грубые черты лица, проколот нос и язык. Я вижу это, когда он мерзко облизывает свои губы.

Бель решила попробовать что-то поострее?

— Что тебе нужно? — раздраженно спрашивает он.

— Чтобы ты открывал двери машины для девушек, которых подвозишь.

Да, мне нужно деть куда-то свою агрессию. И он отлично подходит на эту роль.

Он едко усмехается, отчего его рот кривится в неестественную дугу.

— Она еще не заслужила, чтобы я открывал ей дверь.

Глаза застилает красная пелена. Спина выпрямляется. Ледяной дождь хлещет по телу, но не охлаждает моего гнева.

— Повтори, — решаю уточнить я в надежде, что мне послышалось.

— Даже монашки более быстрее открыли бы для меня свой рот. Я не собираюсь тратить силы на открытие дверей, зная, что мне ничего не перепадет за это.

Глаза наливаются кровью, предохранители сгорают. Я хватаю его за затылок и ударяю лицом об руль. Раз. Немного вдыхаю воздух через нос. Два. Второй удар сопровождается хрустом. Надеюсь, его кольцо в носу заденет мозг, если он у него есть.

— Она заслуживает тысячи открытых дверей.

Только я сам захлопнул их перед ее лицом.

Я разворачиваюсь и направляюсь к двери, слыша его проклятия и плачь со словами «Ты сломал мне нос, ублюдок».

Это и было моей целью, мудак.

Адреналин все еще смешивается с кровью, когда я поднимаюсь на третий этаж. Мне нужно успокоиться, прежде чем… прежде чем что? Что я собираюсь делать и говорить Бель?

«Привет, мы не виделись шесть лет. Я мудак. Как поживаешь?» или «Отлично выглядишь, я все еще мудак, что нового?»

Что нового с какого момента? А, точно — с того самого дня, как я бросил ее в слезах в больничной палате. Мне хочется оказаться на месте этого придурка со сломанным носом. Ведь я не лучше его. Он хотя бы не испортил жизнь и не разбил ей сердце.