Зажженный факел

— Я — убийца. Сбор информации, слежка — девяносто процентов моей работы. Хочешь, в алфавитном порядке назову парней в академии, которые по тебе сохнут? Их пятеро, ты знаешь про двух, и одного имени из трёх оставшихся тебе услышать не захочется.

— Нет, спасибо, — решительно ответил я. — Ты это потом лучше настоящей Авелле расскажи, если она захочет. А с меня парней уже точно хватит, они омерзительны, им лишь бы целоваться и под юбку лезть. И Мортегар такой же, даже хуже!

— Нисколько он не такой же! — вдруг возмутилась Натсэ, оставив свой холодный тон.

— Значит, ты плохо его знаешь! — воскликнул я в припадке самобичевания. — Он гораздо хуже. Потому что остальные хотят обладать телами, а этому негодяю нужно обязательно завладеть душой. Понимаешь? Он насилует души, а это куда больнее!

Натсэ хотела что-то возразить, но вдруг снова сорвалась со стола и подбежала к занавеске.

— Да успокойся ты! — поморщился я. — Там нет никого. У меня магическое зрение. Ближайший живой огонёк — Зован, рядом с ним Талли, оба спят. Ямос и Тавреси — тоже. В ней, кстати, есть ещё один, маленький огонёк. Интересно выглядит. А на улице никого нет, даже близко.

— Магическое зрение? — Натсэ обернулась. — Это какой у тебя ранг?

— Шестой, — пожал я плечами.

— Быть не может. Так быстро? Я ни разу не видела, чтобы ты тренировалась с Огнём. Сердце запечатано в Яргаре, утечка оттуда — минимальная, каким образом ты умудрилась поднять ранг настолько?

Ну вот и настал момент истины. Врать Натсэ я не собирался. Поймёт и убьёт. А значит, надо говорить правду.

— Мы с Авеллой поменялись телами, — сказал я, честно глядя Натсэ в глаза. — Я сделал это для того, чтобы помочь ей залечить перелом перед турниром, а потом оказалось, что назад вернуться мы не можем. Потому что заклинание было с двенадцатого ранга, а у нас всё поделилось, и теперь у обоих по шестому, и мы пока понятия не имеем, как с этим быть. Но одна мыслишка у меня есть.

Натсэ смотрела на меня молча. Долго. Потом подошла к столу, налила себе полстакана из бутылки, отпила немного. Повернулась:

— Хочешь сказать, что ты — Морт?

— Угу, — сказал я, ощущая, как кровь опять приливает к лицу. Ну что сказать? Да, мне было стыдно. Не так я представлял нашу встречу. В моих мечтах мы бежали друг к другу по зелёному лугу и, встретившись, обнимались, пока по экрану ползли титры. А не вот это вот всё. Да и лугов зелёных уж днём с Огнём не сыщешь — пожелтело всё.

— Очень смешно, — холодно заметила Натсэ.

— Вообще ни разу не смешно! Это она совратила Боргенту. Напилась в моём теле, как сволочь, и затащила её в постель. А этого нельзя было делать категорически, потому что Боргента была в меня влюблена. Худшее, что можно сделать с влюблённым человеком — переспать и бросить.

— Я понимаю, тебе очень хочется выгородить его, — не верила Натсэ. — Но я не собираюсь его убивать. Мне просто нужна правда: зачем он это сделал? Он ведь не такой! Ему, прежде чем на что-то решиться, нужно месяц ходить вокруг да около.

— Да говорю же — это не я! Авелле не надо месяц ходить, она делает то, что ей в голову приходит. Просто в своём теле она была скована кучей всяких родовых обязательств, а теперь — отрывается. Ну да, она была пьяная, и потом очень раскаивалась, но, тем не менее, это так.

— Ладно. — Натсэ залпом допила стакан. — Хочешь нести чушь — всегда пожалуйста. Только мне этот бред слушать ни к чему. Спокойной ночи.

Она шагнула к двери.

— Постой! — Я подпрыгнул на кровати, ночная рубашка от этого движения соскользнула и повисла на локтях. — Твой меч! Он не твой. Он — мой. Ты попросила меня признать его своим, чтобы никто не имел права у тебя его отобрать. Помнишь?

Натсэ молчала, но не уходила. Стояла возле двери, положив ладонь на ручку.

— А помнишь, как ты в обличии Сиек-тян целовалась с Гиптиусом в карете? Такого я бы точно не рассказал Авелле, сама знаешь. А нашу первую ночь в ракушке, во дворце? Помнишь, как ты меня успокаивала? А потом была пьянка, и там я вообще ничего не помню.

Натсэ медленно обернулась, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— А на чёрной скале? — не останавливался я. — Перед тем, как появился первый мертвец — помнишь, что с нами было? О таком-то я точно не стал бы говорить никому. Как мы плавали ночью, и ты боялась грозы? А потом вернулись в комнату и целовались, пока не обнаружили мёртвого Танна на кровати.

— Морт? — прошептала Натсэ.

— Натсэ! — отозвался я и протянул к ней руки. Но, увидев свои руки, с досадой их опустил.

— Поверить не могу… — покачала головой Натсэ.

— Я сам поверить не могу, что мы встретились, и… И вот так по-дурацки и бестолково. — Мне на мгновение аж плакать захотелось от досады. — Прости. Я виноват перед тобой так, что даже не знаю, как и сколько времени буду искупать вину… Ну, для начала, я, конечно, уничтожу Орден Убийц, это не обсуждается, у меня и план есть, а потом…

Щёлкнула задвижка, я осекся. Натсэ прошла к столу, налила стакан, на этот раз — до краёв.

— Морт, — повторила она.

— Ага, — кивнул я.

Она выпила стакан, стукнула им по столу и задула свечу. Я услышал шуршание.