Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Ко мрамору, дыханья нет в котором,
Он подошел с решительным резцом,
И в глыбу он с ликующим лицом
Врубаться стал, сияя влажным взором.

Он камень бил с невиданным напором.

Он вскрыл его и жизнь увидел в нем,
Горящую пленительным огнем.
Как моря блеск, чьи волны в беге скором.

Как пламя, страсть в его зажглась груди

К тому, что сам он сделал, вдохновенный.
Готов был жизнь он в жертву принести.

И сжалилась рожденная из пены.

Над мастером, и статуе нетленной
Он с пьедестала вниз помог сойти.

АВТОБИОГРАФИЯ *

Родился я на правом берегу Сожа, голубого притока синего Днепра. В книге метрических записей по местечку Кричев, Чериковск<ого> у<езда>, Гомельской губернии точно указано число, месяц и год моего рождения: 21 апреля 1898 г., под знаком Тельца. Считаю долгом заметить, что Григорий Ширман – мое действительное имя и фамилия, а отнюдь не презренный псевдоним. Таким образом, будущие века будут освобождены от многотомных казуистических споров, как это имело место в отношении творцов «Илиады» и «Гамлета», поныне остающихся в полумраке неизвестности.

Отец мой, подобно древним финикиянам, мало был знаком с социалистическими науками, считал торговлю вредным занятием и понемногу покупал и продавал невыделанные шкуры всевозможных зверей нашего обширного и дикого отечества. Мать моя до 1-го декабря 1917 г. занималась домашним хозяйством и по сие время, несмотря на пережитые тяжелые годы, осталась прекрасной хозяйкой. Она прилично готовит, и нередко на чужбине я вспоминал ее искусство, не превзойденное еще никем из московских кулинаров. На вопрос, чем занимались мои деды и в особенности прадеды, я ответить не могу. Возможно, что ничем они не занимались.

У меня пять младших братьев. Никто из них пока не обнаружил благосклонного внимания к музам. Поэтом я себя почувствовал еще в раннем детстве, но стихов почему-то не писал, а занимался астрономией и чем-то вроде алхимии. Мне хотелось смастерить такой телескоп, в котором виден был бы предел вселенной, и такой микроскоп, при помощи которого можно было бы увидать строение атома. Я составлял всевозможные системы линз, на огороде устроил обсерваторию, а в своей комнате – лабораторию. Но неизменно в своих инструментах я ничего, кроме тьмы кромешной и тумана непроницаемого, не видел. Тогда я взялся за чтение научных книг. Изучая строение вселенной и блуждая мыслью по просторам небес, я попался в плен Аполлону и навеки, по-видимому, сделался его жертвой. Пока не наступило еще то время, чтобы я мог открыто писать о тех далеко не мифических существах женского пола, влиявших на мои рифмованные строки. Ограничусь временно сим вразумительным намеком и уйду в молчание…

Первые мои стихи были напечатаны в одном скверном московском двухнедельнике в 1916 г. Затем я печатался в 1918 г. в «Жизни и творчестве русской молодежи». В 1924 г. под маркой издательства В.С.П. вышла моя первая книга стихов: «Машина тишины». В текущем 1925 г. под маркой того же издательства выходят в свет мои три новых книги стихов: «Нетова земля», «Клинопись молний» и «Созвездие змеи». Работаю сейчас над своей большой поэмой, о которой было объявлено в моей первой книге. На этом я теперь кончаю свою автобиографию, ибо нахожусь еще пока в живых и намерен в оном состоянии находиться довольно продолжительное время.

29/7 – 1925 г. Москва

Григорий Ширман

Автобиография *