Здесь была Бритт-Мари

Было шесть часов утра, и Бритт-Мари переполнял неведомый прежде энтузиазм. А вот душевное состояние Личности скорее выглядело как похмелье и некоторое раздражение. Потому что Бритт-Мари разбудила ее в шесть утра, постучавшись в дверь пиццерии и с энтузиазмом спросив, нет ли у нее дрели. Личность открыла, похмельная и немного раздраженная, и довела до сведения Бритт-Мари, что пиццерия, включая прочие находящиеся в этом помещении производственные и торговые точки, в это время суток закрыта. Тогда Бритт-Мари исключительно благожелательно поинтересовалась, почему в таком случае Личность находится в пиццерии? Бритт-Мари представляется, что проживать в помещении пиццерии не слишком гигиенично. Личность объяснила, как могла, не открывая глаз и с фрагментами еды на кофте – которые то ли не добрались до рта, то ли тем или иным образом ушли обратной дорогой, – что она «слишком нагрузилась» вчера после матча, чтобы ехать домой. Бритт-Мари одобрительно кивнула и сказала, что, по ее мнению, это разумное решение, потому что садиться за руль в состоянии опьянения нельзя. И даже не посмотрела на инвалидное кресло, ни в коем случае, ведь Бритт-Мари лишена предубеждений.

Личность, ворча, попыталась закрыть дверь. Но Бритт-Мари, как сказано выше, переполнял энтузиазм, а когда Бритт-Мари полна энтузиазма, остановить ее нелегко. Энтузиазм этот отчасти объяснялся обретением балкона, но в основном тем, что Бритт-Мари теперь было куда поставить цветочные ящики. Все изменилось. Бритт-Мари почувствовала себя способной выйти в мир. Или по крайней мере – в Борг.

Но в шесть утра Личность, похоже, не была готова разделить энтузиазм Бритт-Мари в полной мере, так что Бритт-Мари всего лишь поинтересовалась, нет ли у нее, случайно, дрели. Дрель у Личности имелась, и Личность ее даже принесла. Бритт-Мари взяла ее обеими руками, нечаянно нажала на кнопку, вследствие чего неумышленно слегка просверлила Личности руку. Личность отняла дрель у Бритт-Мари, пожелав узнать, что именно Бритт-Мари намерена делать с инструментом. Бритт-Мари с энтузиазмом уведомила ее, что намерена повесить картину в рамке.

И теперь Личность обреталась в досуговом центре, – похмельная, немного раздраженная и с дрелью в руках. Бритт-Мари стояла посреди комнаты и с энтузиазмом рассматривала картину. Рано утром она отыскала ее в чулане досугового центра, поскольку Банк потребовала, чтобы Бритт-Мари освободила помещение на весь день, а Бритт-Мари все равно трудно было уснуть после чувств, вызванных балконом. Картина была прислонена к стене, за каким-то не имеющим названия старым хламом; толстый слой пыли на ней походил на вулканический пепел. Бритт-Мари принесла картину в досуговый центр и очистила влажной тряпкой с содой. Теперь картина выглядела очень стильно.

– Видите ли, я еще никогда не вешала картин, – благожелательно пояснила Бритт-Мари, заметив раздражение Личности.

Просверлив дыру, Личность повесила картину на стену. Картина оказалась не то чтобы совсем картиной. Это была старая, еще черно-белая карта Борга. «Добро пожаловать в Борг!» – гласила надпись вверху. Бритт-Мари питала удивительную для человека, не склонного к путешествиям, любовь к картам. В них было что-то надежное, что успокаивало ее еще в детстве, когда Ингрид по ночам рассказывала ей о Париже. Можно посмотреть на карту и найти на ней Париж. Все, что есть на карте, сразу становится понятнее. Бритт-Мари серьезно кивнула Личности:

– Чтобы вы знали, у нас с Кентом дома картин нет. Кент не любит живопись.

Личность при слове «живопись» вскинула бровь в направлении карты. Бритт-Мари благожелательно кивнула:

– Нельзя ли повесить ее чуточку выше?

– Выше? – Личность втянула носом воздух.

– Низковато висит, – объяснила Бритт-Мари, причем в ее голосе не было и тени укора.

Личность глянула на Бритт-Мари. Потом на свое кресло. Бритт-Мари тоже посмотрела на инвалидное кресло. Без всякого предубеждения, разумеется. Потом на Личность. Потом вложила одну руку в другую.

– Но так, конечно, тоже очень, очень хорошо.

Личность, бормоча что-то, чего лучше никому не слышать, катилась к двери и дальше через парковку, к пиццерии. Бритт-Мари шагала следом – ей были нужны сникерс и сода.

В пиццерии пахло сигаретным дымом и пивом. На столах стояла грязная посуда. Энтузиазм Бритт-Мари несколько увял.

– Разумеется, это не мое дело, но это напоминает свинарник, – благожелательно заметила она и тут же прибавила: – Но это, разумеется, не мое дело.

– Не твое, так и молчи, – ответила Личность и принялась рыться под прилавком, бурча что-то про «таблетки от головы, куда Вега задевала эту хрень? Все здесь всё прячут на хрен, ни хрена не найдешь», после чего скрылась на кухне.

Бритт-Мари неуверенно протянула руку к грязным тарелкам, и тут Личность, словно у нее вдруг появились глаза на затылке, рявкнула:

– Не трожь посуду!