Здесь была Бритт-Мари

Бритт-Мари прикусила щеки. Пират нерешительно протянул ей блок сигарет с иностранными буквами.

– Свен сказал, вы забыли забрать.

Бритт-Мари со страхом взяла сигареты. Контрабандный товар. Который она к тому же не то украла, не то взяла в кредит – смотря как трактовать. Бритт-Мари даже не знала, под какую статью подпадает ее деяние. Но в любом случае она – преступница. Хотя Кент, безусловно, согласился бы с Личностью, что прятать сигареты от налогового управления и полиции – не преступление. «Ну же, дорогая! Не пойман – не вор!» – говорил он, когда ей надо было подписать декларацию, и она спрашивала, что означают остальные бумаги, которые аудитор Кента вложил в конверт. «Не беспокойся, это совершенно законная льгота! – уверял он. – А теперь поторопись». Кент обожал льготы, но презирал пособия. Бритт-Мари не решалась сказать, что не понимает, какая между ними морально-этическая разница – он бы поднял ее на смех, а это так обидно!

Пират осторожно тронул ее за плечо:

– Они не над вами смеялись. В смысле – в пиццерии. Они смеялись над Фредриком. Он был начальником бюро перевозок, когда поувольняли всех шоферов, так что его тут не любят. А смеялись не над вами.

Бритт-Мари кивнула, делая вид, что ей решительно все равно. Воодушевленный Пират продолжал:

– Фредрик тренирует хоккейную команду в городе, они супер! Его сыну – такой длинный, он был в пиццерии – лет сколько мне, но у него уже почти борода растет! Обалдеть, да? Он и футболист суперский, но Фредрик хочет, чтобы он играл в хоккей – думает, что хоккей круче!

– А почему, вообще говоря? – заинтересовалась Бритт-Мари. То немногое, что она знала о хоккее, позволяло сделать единственный вывод: есть на свете занятия еще более нелепые, чем футбол.

– Я думаю – потому что это дорого. Фредрик любит то, что не всем по карману.

– Почему же вы тут тогда с ума сходите по футболу?

– Почему? Ну, футбол же любят просто потому, что он футбол? – Пират, кажется, не понял, в чем вопрос.

Чепуха, подумала Бритт-Мари, но прикусила язык. Зато указала на пакет, который мальчик держал в руках:

– Что там?

– Ножницы, расческа и средства для ухода! – радостно ответил Пират.

Про последнее Бритт-Мари уточнять не стала, но баночек в пакете оказалось кошмарное количество. Она принесла из кухни табуретку, расстелила на полу полотенца и жестом пригласила Пирата сесть. Потом вымыла ему голову и подровняла волосы. Раньше она стригла так Ингрид.

Слова вырвались сами – она не понимала, с чего вдруг произнесла такое вслух:

– Видишь ли, я не всегда понимаю, смеются люди надо мной или над кем-то еще. Мой муж говорит – это потому, что у меня нет чувства юмора.

Тут Бритт-Мари опомнилась и сжала губы. Мальчик озабоченно глянул в зеркало.

– Ужас! Как можно говорить такое людям!

Бритт-Мари не ответила. Но это правда. Говорить такое людям – ужас.

– Вы его любите? Своего мужа? – спросил Пират так неожиданно, что Бритт-Мари едва не отхватила ему ухо.

– Да. – Она отряхнула ему плечи тыльной стороной руки, не отрывая взгляда от рыжей макушки.

– Тогда почему он не здесь?

– Потому что иногда любить – это мало.

Оба молчали, пока Бритт-Мари не превратила упрямый ершик Пирата в прическу настолько опрятную, насколько позволяла природа. Пират разглядывал себя в зеркале. Бритт-Мари, подметая, взглянула на парковку. И заметила двоих молодых людей, лет двадцати; они курили, привалившись к большой черной машине. На них были такие же джинсы, как на детях из футбольной команды, – разорванные на коленках. Но эти двое уже не дети. Когда Бритт-Мари случается проходить мимо таких молодых людей, она крепче вцепляется в сумочку. Не потому, что осуждает их, ни в коем случае, но всему есть границы. У одного из этих даже были татуировки на руках. Это вполне позволяло предположить, что он не слишком умен.

– Сами и Псих, – испуганно произнес Пират у нее за спиной.

– Это не имена, – поставила его в известность Бритт-Мари.

– Сами – это имя. А Психа зовут Псих, потому что он психопат, – объяснил Пират, явно не решаясь произносить имена слишком громко.

– На работу им ходить, конечно, не нужно. – Бритт-Мари лишь чуточку демонстративно посмотрела на свои часы.

Пират пожал плечами:

– В Борге ни у кого нет работы. Кроме стариков.

Бритт-Мари вложила руку в руку. Потом поменяла их местами. Она изо всех сил старалась не обидеться.

– У того, который справа, татуировки на руках, – отметила она.

– Это Псих. Он сумасшедший. Сами-то классный, а Псих… ну, он опасный. С ним ругаться не надо. Мама говорит не ходить домой к Веге с Омаром, когда Псих там.

– Что ему, вообще говоря, делать дома у Веги и Омара?

– Сами – их старший брат.

Открылась дверь пиццерии. Оттуда вышла Вега с двумя пиццами, протянула коробки Сами. Он чмокнул Вегу в щеку. Псих ухмыльнулся ей, Вега глянула на него так, словно он наблевал ей в новую сумку. Черная машина выехала с парковки.

– Они не едят в пиццерии, когда там Свен, Вега говорит – не заходят, – объяснил Пират.

– Ах-ха. Это вполне понятно. Вега знает, что они боятся полиции, – догадалась Бритт-Мари.

– Нет. Она знает, что полиция боится их, – поправил ее Пират.