Здесь была Бритт-Мари

Молодежный центр вокруг Бритт-Мари затих. Чтобы перебить безмолвие, она включила пылесос, убрала волосы с пола. Выстирала и высушила полотенца. Вытерла пыль со всех картин, и особенно тщательно – с информационной доски с картой, которую Личность повесила на метр ниже остальных. Потом сняла обертку со сникерса, положила батончик на тарелку, подстелила под тарелку полотенце и все вместе поставила на порог. Открыла входную дверь. И долго сидела на табуретке, стараясь ощутить ветер в волосах. Наконец взяла мобильный телефон.

– Алло? – ответила девушка из службы занятости.

Бритт-Мари сделала глубокий вдох:

– С моей стороны было невежливо говорить вам, что у вас стрижка как у мальчика.

– Бритт-Мари? – уточнила девушка. Бритт-Мари сосредоточенно сглотнула.

– Разумеется, не мое дело, какая у вас стрижка. И ходите ли вы на свидания с мальчиками или девочками, меня не касается. Ни в коем случае.

Девушка растерянно дышала в трубку:

– Вы ничего не говорили… об этом.

– Ах-ха. Вполне вероятно, что я об этом всего лишь подумала. Но с моей стороны это в любом случае невежливо.

– Что… но все-таки, что вы имеете в виду… чем плоха моя стрижка?

– Ничем! Я и говорю, что ничем, – напирала Бритт-Мари.

– Я не… ну, я… мне не нравится, когда… – оборонялась девушка, чуть повысив голос.

– Я ни во что не вмешиваюсь, – напомнила Бритт-Мари.

– Разве дело в том, что… ну… быть такой неправильно! Или не быть! – упорствовала девушка.

– Я вовсе этого не утверждаю! – заявила Бритт-Мари.

– Я тоже! – возмутилась девушка.

– Ну ладно, – сказала Бритт-Мари.

– Да! – сказала девушка.

Наступило молчание, такое долгое, что девушка, не выдержав, сказала «алло?», решив, что Бритт-Мари уже отключилась. И вот тут-то Бритт-Мари и отключилась.

Крыса опоздала на ужин на час и шесть минут. Она вбежала, отгрызла сникерса столько, сколько могла унести, на секунду задержалась, в упор посмотрела на Бритт-Мари, после чего убежала и скрылась в темноте. Бритт-Мари завернула остатки батончика в фольгу, убрала в холодильник. Вымыла тарелку. Выстирала и высушила полотенце, повесила на место. Увидела в окно, как Свен выходит из пиццерии. Он задержался возле полицейской машины, глядя в сторону молодежного центра. Бритт-Мари спряталась за шторой. Свен сел в машину и уехал. На какой-то миг Бритт-Мари замерла в тревоге – вдруг вернется и постучит в дверь? А в следующий миг с разочарованием констатировала: не вернулся.

Бритт-Мари потушила лампы везде, кроме ванной. Свет просачивался из-под двери и падал на ту часть стены, где Личность повесила информационную доску, немного низковато, но ни в коем случае не слишком низко. «Добро пожаловать в Борг», – прочла Бритт-Мари; она сидела на табуретке в темноте и смотрела на красную точку, за которую так полюбила эту доску с первого взгляда. Которая вообще была причиной любви Бритт-Мари к картам. Она наполовину стерта, эта точка, и красный цвет выцвел. Но она там, на полпути между нижним левым углом и серединой карты, а рядом слова «Вы находитесь здесь».

Если не знаешь, кто ты, жить порой легче, если знаешь хотя бы, где ты.

16

В городах сумерки воспринимают как наступление темноты, но в поселках вроде Борга это скорее отступление света. Темнота распространяется по улицам, словно эпидемия. В городах живет такое множество людей, не желающих оставаться дома по ночам, что приходится заводить целую индустрию развлечений, открывать специальные заведения, которые работают в ночные часы, – а в Борге с наступлением темноты жизнь капсулируется.

Бритт-Мари заперла дверь молодежного центра и в одиночестве стояла на парковке. В кармане – аккуратно сложенный квадратик туалетной бумаги, поскольку конверта Бритт-Мари не нашла. Вывеска пиццерии не горела, но было видно, как внутри катается тень Личности. Что-то внутри Бритт-Мари хотело зайти туда, сказать что-нибудь, может, что-нибудь купить, но некто более благоразумный велел оставить эту затею. На улице темно. Цивилизованные люди не ходят по магазинам, когда на улице темно.

За дверью работало радио. Какая-то поп-музыка. Бритт-Мари не то чтобы совсем не разбирается в поп-музыке: в кроссвордах она сплошь и рядом, так что Бритт-Мари в курсе последних тенденций. Но этой песни она никогда не слышала. Молодой человек пел с придыханием и дрожью в голосе: «В городе, где я живу, человек либо кто-то, либо никто». Бритт-Мари держала в руках блок сигарет с иностранными буквами. Сколько могут стоить заграничные сигареты? Достав из сумочки значительно больше денег, чем ей представлялось разумным, она завернула их в туалетную бумагу – сверток выглядел как впитывающая прокладка повышенной надежности. Потом Бритт-Мари осторожно подсунула сверток под дверь.

Мужчина пел дальше. Голос из ниоткуда. Про ничто. «Любовь никого не щадит», – пел он. Снова и снова. Любовь никого не щадит. В груди разрастался и разрастался Кент, Бритт-Мари стало трудно дышать.

Она в одиночестве побрела по дороге, которая ведет из поселка в две стороны. Сквозь наступившую темноту. К не своей постели, к не своему балкону.