Здесь люди

Женю Ищенко видела один раз. Когда мы приезжали в декабре в этот город. Подвели к нему:

– Это та самая Дуня.

Женя – нет, Евгений – смотрит, улыбается и пальцем грозит:

– Ох уж эта Дуня, ох уж эта Дуня!

Жмём друг другу руки, и он смотрит в упор. Руки огромные. Не руки – ручищи. Тем временем его обступают жители с тысячами вопросов. Разрывают на части.

Я не знаю прошлого этого человека. В интернете пишут, что он отсидел большой срок. Что состоял в одной из бандитских группировок. Мне это было неважно. Я знала его настоящее. Он болел за свой город, и, когда все сбежали, он остался, взял на себя ответственность. У него двое детей, младшей дочке полгода.

Ребята рассказывают:

– Представляешь, недавно «Град» прилетел и не взорвался. Застрял в асфальте. Вызвали сапёров из Стаханова, а они отказались. Тогда Женя руками достал, положил в машину и вывез из города.

Ищенко выбивал всеми правдами и неправдами гуманитарную помощь для города. Именно он ходил везде, просил, унижался. Он знал о городе всё, где-то рванёт – он уже там. Не проходит и дня – всё начинают восстанавливать. Мы были в Первомайске в период так называемого перемирия. Город обстреливали регулярно. Но в нём были электричество и вода. Благодаря Жене.

Как без него теперь?

Мы переходим границу и понимаем, что теперь всё иначе. Никакого перемирия. Война.

– Дуня, в Первомайск вас не возьмём. Выгрузим машину, оставим у меня дома и будем ждать, когда утихнет. Тогда всё отвезём. Сейчас нельзя, даже не проси.

С нами в машине девушка Ростислава – ополченца из комендатуры Первомайска. Едем, вдруг вдалеке канонада. Юля вжимается в сидение и сползает по линию окна.

Я не понимаю, что происходит. Начинаю паниковать. Жека:

– Всё в порядке, это далеко. В Луганске тихо.

Перед тем как заснуть мертвым сном, услышала пару залпов. Рубен наутро сказал, что всю ночь лупили «Грады».

ДК в Хрящеватом. Напротив сожжённый танк.

Январь 2015 г.

На другой день мы поехали в Хрящеватое. Ещё летом посёлок почти сравняли с землёй.

В руинах. На каждой улице по сожжённому БТРу или танку. Людей практически нет. Как тени, быстро мелькают и исчезают в выстоявших домах.

Остовы домов, сгоревшие машины, перевёрнутые мангалы на участках, где когда-то готовили шашлыки…

Всё в снегу и тишине.

Новосветловка, Хрящеватое – посёлки-призраки, в которых живут люди.

В Хрящеватом нет электричества до сих пор.

II. Помощь

Любовь Михайловна и «почему я здесь»

Когда приехали в третий раз, начались активные боевые действия. Первомайск был под обстрелом, и мы не стали рисковать. Женя сказал, что в Луганске полно нуждающихся, и что он познакомился с главой поселкового совета Фабричного – посёлка, который находится в Луганске. Так в моей жизни появилась Любовь Михайловна Ч.

«Женщины и война» 28 января 2015 года

Дневник

Друг написал в личку про поездки в Луганск: «Стоит ли это того? Олигархические кланы ведут разборки. Гибнут простые люди. История стара как мир».

На это могу ответить одной историей.

Есть такая Любовь Михайловна Ч., 1953 года рождения.

Когда мы приехали в Луганск, мы не смогли отвезти помощь в Первомайск, для которого собирали деньги. Там шёл и до сих пор идёт массированный артобстрел. Люди по подвалам и бомбоубежищам.

Нам подсказали несколько адресов в Луганске и пригороде, где живут нуждающиеся. Были в основном у инвалидов, лежачих больных и совсем пожилых.

В одном из домов нас встретил юркий мальчишка, который всё время удирал и стеснялся взять конфет.

Его бабушка сидела в инвалидном кресле. Нам было жутко неловко вламываться в дом в обуви. Мы стояли в проходе и мялись с пакетами еды. Гости из чужого мира. А Любовь Михайловна улыбалась нам.

– Вам что-нибудь нужно?

– Кресло бы… Нашли это, но оно еле держится. Сломано. Она инвалид недавно. Непривычно сидит, это видно.

Кресло чужое.

Вглядываюсь – у неё нет руки и ноги ниже колена.

Мы выходим из дома, а Валентина, поселковая глава Фабричного, говорит:

– Любовь Михайловна герой.

Когда в августе Луганск был под постоянным прицельным обстрелом, в Фабричном на птицефабрике из семи цехов разбомбили четыре. В неработающих цехах остались куры. А точнее, их трупы. Через какое-то время они начали разлагаться, появились черви. Возникла серьёзная угроза распространения заразы. Город постоянно бомбили, и работников вычистить от трупов цеха не хватало.

Тогда жителей попросили помочь. Что значит помочь? В жару, в помещении вручную сгребать разложившиеся останки птиц. Долго находиться там было невозможно, иначе грозило отравление вплоть до летального исхода. И все это под обстрелами. Жители откликнулись. Мужчин среди них не было. Пошли женщины. Обычные наши женщины. Матери, бабушки.

Любовь Михайловна тоже пошла.

В жару, под бой миномётов и гаубиц, они выгребали трупы кур из цехов, рискуя здоровьем и жизнью.