Здесь, под небом чужим

– Бедный ты, бедный… – Она поцеловала батьку в макушку. – Что думаешь делать?

– Придется окончательно разделить повстанческую армию. Одна половина пойдет со мной через Днепр на запад, вторая, с Белашом, – на юг, в Турцию.

– Белаш не поддерживает тебя? – удивилась Галина.

– Нет. Он считает, что имя наше замарано, нас называют бандитами и есть только один способ реабилитации – помочь какому-нибудь национально-освободительному движению, а оттуда, из-за границы, вновь вернуться в Россию. В ореоле освободителя.

– Хорош Белаш, хорош начальничек штаба! – Галина возмущенно передернула плечами. – Что-то он ведет себя слишком по-бабски.

– Начальник штаба он хороший, – вступился за Белаша батька.

– Ты все-таки решил разделиться?

– Да.

Через несколько дней Махно собрал митинг. Происходило это в глухой лесной деревушке, красные в очередной раз потеряли их. Махно понял, что у него есть несколько спокойных часов, и решил собрать народ.

Первым на митинге выступил Белаш. Несколькими жесткими четкими фразами он объяснил свою позицию, рассказал о том, что в Турции ширится народно-освободительное движение…

– Наши братья ждут нас там, – громко заявил он, – на тамошних баррикадах.

Выступая, он поглядывал на Махно: вдруг батька согласится уйти с войском в Турцию? Но батька был мрачен, на призыв не отзывался: нечего ему делать в Турции. Лишь рот его подрагивал обиженно, горько. Практически в эти минуты рушилась его мечта о создании вольной республики Махновии. Такая республика уже никогда не будет создана…

Когда Белаш кончил говорить, на тачанку поднялся Махно, обвел собравшихся усталыми глазами.

– Ну вот и все, – произнес он тихо, – настала пора расставаться, братья. Наши пути расходятся. Часть уйдет с Белашом, часть – со мною, на запад. Будем прощаться. – Он спрыгнул с тачанки, подошел к Белашу и повторил тусклым чужим голосом: – Будем прощаться…

Белаш кивнул, лицо его было расстроенным – он готов был расплакаться, но все же сдержал себя, кадык несколько раз сыро бултыхнулся у него на шее, подпрыгнул и опустился, звук был неестественно громким, в следующее мгновение начальник штаба овладел собою и раскинул обе руки в стороны, обнялся с Махно.

– Прощай, батька! И не ругай меня, если что-то было не так…

– И ты не ругай меня, Виктор Федорович!

Большая часть войска ушла с Белашом, с Махно осталось лишь триста сабель.

Батька двинулся к Днестру.

Путь к Днестру был тяжелым – отряд батьки таял на глазах. Вскоре после того, как разделились, в бою погиб Алексей Петренко. Потом – Дерменджи, бессменный начальник связи.

Тем не менее Махно продолжал вести свое редеющее войско на запад.

Судьба отряда Белаша сложилась хуже. На него насели красные, отряд был разбит. Сам Белаш, тяжело раненный, вместе с Иваном Долженко и кучером, управлявшим командирской тачанкой, затаился на одном из кубанских хуторов.

Отлежаться не удалось. Через некоторое время Долженко ушел в разведку и не вернулся – видать, попал в беду; кучер же – прыщавый малый с круглыми вороньими глазами и большим, хищно загнутым носом, решил, что ему надо спасать свою шкуру.

– Я схожу на соседний хутор, хлеба малость пошукаю, старый совсем уже заветрился… И сала немае, – объявил он Белашу и исчез.

Через час хутор, где находился Белаш, был окружен чекистами. Белаша арестовали, привезли в Краснодар.

Долгое время он сидел в чрезвычайке, в камере смертников, давал письменные показания, потом его отпустили – видать, выложил Виктор Федорович нечто такое, что представляло для чекистов особый интерес – может быть, места золотых схоронок батьки (в ту пору ходили слухи, что Махно спрятал в екатеринославских лесах уйму золота), может, выдал что-то еще – в общем, он был прощен и прожил тихо и неприметно до тридцать восьмого года, до массовых расстрелов. А там был поставлен в общую шеренгу, под стволы винтовок…

Что же касается Махно, то батька продолжал упрямо пробиваться на запад, к Днестру. По пути к нему примыкали отряды людей, недовольных советской властью, отряды эти быстро редели – шли постоянные бои с преследующими батьку красными конниками, но по дороге Махно одержал несколько дерзких побед. Так, например, с одним ручным пулеметом и несколькими десятками полуголодных людей сумел взять в бою двадцать пять тачанок с пулеметами и хорошим запасом патронов.

Командир красной бригады даже за голову схватился.

– Это что же такое делается? – заблажил он. – Средь белого дня какой-то оборванный бандит правит бал…

Современниками это было описано так: «Гонимая автогрузоотрядами банда Махно в числе 50 чел. при одном ручном пулемете утром 20 августа 1921 года наскакивает на первую бригаду 7-й кавдивизии (около 600 сабель), беспечно расположившуюся без всякого охранения в хуторах Приют Надежды – Горделевка.

Воспользовавшись поднявшейся паникой, Махно захватывает 25 тачанок с пулеметами и уходит в направлении на Новый Бут»[6].

Так Махно пробивался все дальше и дальше. Спали не раздеваясь, оружие держали на боевом взводе, некоторые даже во сне не выпускали из рук карабинов.