Читаем Здесь так забавно… полностью

Сын человеческий, где ты?Скажи мне еще один раз —Скажи мне прямо, кто мы теперь,Скажи мне истинно, где мы сейчас.Ведь я думал: все будет честно —Шелковый шарф на шлем;Но это битва при закрытых дверях,Борьба жизни с черт знает чем.И кто-то уверен, что это подвох,А кто-то кричит, что провал.И каждое слово — символ того, что мы —В комнате, лишенной зеркал.Сегодня мне снился ангел,Похожий на Брюса Ли.Он нес мне жидкость для прочистки мозгов —Стакан портвейна для хозяев земли.Но я был мудр и светел,Я взялся за дело всерьез.И я умер, выбирая ответ,Хотя никто не задавал мне вопрос.А друг мой Ленский у пивного ларькаСокрушался, что литр так мал,А очередь хором читала стихиО комнате, лишенной зеркал.Нас всех учили с любовьюСмотреть не вверх, а вперед,Но любовь стреляет из обоих стволов,Как только ты выйдешь на взлет.А что, в самом деле, — увлечьсяОдной из тех благородных девиц,Что воткнут тебе под ребра перо,Чтобы нагляднее было думать про птиц.Но, будь я тобой, я б отправил их всехНа съемки сцены про первый бал,А сам бы смеялся с той стороны стеклаКомнаты, лишенной зеркал.У черных есть чувство ритма,У белых — чувство вины,Но есть третьи, без особых примет,Что смотрят на женщин только ниже спины.Но я не был сосчитан —Я видел это со стороны.Мне как-то странно служить любовником муз,Стерилизованных в процессе войны,Где выжил тот, кто был заранее мертв,А выиграл тот, кто не встал.И только актеры стирают рашпилем гримКомнаты, лишенной зеркал.И вот два достойных занятьяДля тех, кто выше нуля:Торговля открытками с видом на плешьИли дикий крик: «Право руля!»И значит, я списан, как мертвый,И мне положен конец,Но я благодарен всем стрелявшим в меня, —Теперь я знаю, что такое свинец.И кто-то смеется, как серебряный зверь,Глядя в наполненный зал.А я просто жив, я праздную радостный сонО комнате, лишенной зеркал,В комнате, лишенной зеркал.* * *Последний дождь — уже почти не дождь:Смотри, как просто в нем найти покой.И если верить в то, что завтра будет новый день,Тогда совсем легко…Ах, только б не кончалась эта ночь!Мне кажется, мой дом — уже не дом.Смотри, как им легко, — они играют в жизнь свою.На стенке за стеклом…Мне кажется, я узнаю себяВ том мальчике, читающем стихи.Он стрелки сжал рукой, чтоб не кончалась эта ночь.И кровь течет с руки…Но кажется, что это лишь играС той стороны зеркального стекла,А здесь рассвет, но мы не потеряли ничего:Сегодня тот же день, что был вчера.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное