Здесь все рядом

– Так-то лучше. Итак… В твоём наследстве, девочка, помимо этой глупой тренделки, – он толкнул указательным пальцем инструмент, – есть и ещё кое-что. Если ты в состоянии слушать и не грубить…

– Я молчу, как куча дров.

– Хорошо. Итак, в одна тысяча триста девяносто четвёртом году…

– Глубоко копаете, – не удержалась я.

Марк Михайлович сверкнул глазами и продолжил.

– В одна тысяча триста девяносто четвёртом году епископом Арсением был основан Свято-Успенский монастырь на левом берегу речки Тьмаки при въезде в Тверь со стороны Старицы. История монастыря нас интересует мало, важны два момента: во-первых, епископ был знатным книжником, и ему принадлежала либерея, по различным сведениям, числом от сорока до пятидесяти четырёх книг, на латыни и греческом языках.

– А я считала, что слово «либерея» применяется исключительно к мифической библиотеке Ивана Грозного, – заметила я.

– А мне нравится именно такое название! – Марк Михайлович отпил глоток остывшего кофе и поморщился. – Итак, книжное собрание епископа Арсения хранилось в Жёлтиковом монастыре вплоть до одна тысяча девятьсот восемнадцатого года, когда монастырь был закрыт. Тогдашний архиепископ Пётр был взят заложником местной ЧК, а позднее выслан на Соловки, книги же по его приказу успели вывезти. Сюда, в Бежицы. Вывезти и спрятать.

– Прекрасная романтическая история, – я взглянула на настенные часы. – Мне уходить через двадцать минут, напоминаю.

– Обойдёшься, – непримиримо сообщил Владимир Всеволодович.

– Всё равно это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Не знаю, зачем вы мне всё это рассказываете.

– Помалкивай, и поймёшь, – Лобанский тоже съехал на «ты». – Итак, возвращаемся к твоему семейству. Доступ к арсениевой либерее унаследовала твоя прапрабабка Анастасия, а от неё твоя бабка. В сорок девятом году было решено пару книг из собрания продать, потому что жить было не на что. Это было сложно в то время, очень сложно, и в продаже участвовали пять человек. Одним из них был Василий Голубев, который женился на Александре.

– Концессионеры, – хмыкнула я. – Привет от Остапа Бендера. Только вот вы никак не могли участвовать в этом противозаконном деянии, поскольку вряд ли вам в сорок девятом году было больше пяти лет.

– А я и не участвовал. Ты унаследовала эту историю от бабки, я – от отца. Вашим паролем была балалайка-пикколо, его – свирель. Вот только мой отец не смог получить свою долю по независящим от него причинам.

Я поморщилась.

– Хорошо, предположим, всё это правда, я даже не прошу доказательств. Хотя, конечно, вот этот ваш «пепел Клааса стучит в моём сердце» выглядит несколько… из третьеразрядного мексиканского сериала. Но вы всё ещё не сказали, чего хотите от меня? Даже если у кого-то из моих предков был, чисто гипотетически, доступ к некоему собранию старинных книг, я-то тут при чём?

Мужчина осклабился, и я снова испугалась. Исчез куда-то цивилизованный вальяжный жулик, остались уголовник и его подручный.

– У тебя, деточка, даже есть выбор. Ты можешь забрать из монастыря ещё пару книг, я даже не прошу все, мне такой кусок не проглотить! Или отдать мне другую часть твоего наследства, гримуар с записями.

С трудом справившись с челюстью, я только пальцем возле виска покрутила.

– Гримуар? Серьёзно? А волшебную палочку не хотите? Или уздечку для розового пони?

– Я буду добр к тебе, Танечка, – Марк Михайлович наклонился вперёд и снова улыбнулся. – У тебя есть время подумать, целых… – он тоже взглянул на настенные часы. – Целых десять минут. Потом ты отправишься в монастырь к своей родственнице и заберёшь оттуда гримуар, потому что я-то знаю, к нему у тебя доступ есть, а к хранилищу – нету.

– Хммм… И что помешает мне по дороге завернуть в участок и написать заявление?

– Не что, а кто. Я помешаю, – раздался за моей спиной голос «Ролекса». – Я тебя провожу до ворот монастыря, а там уж за тобой присмотрят.

– Угу… Ну, в принципе я так и думала, что вы прикупили себе кого-то из монахинь. Значит, десять минут?

– Уже восемь.

– Ладно…

А теперь последний этап. То, ради чего сегодня матушка Евпраксия отложила все свои дела и вместе со мной изучала, повторяла и оттачивала технику точечного воздействия на собеседника. Взгляд в глаза Владимиру Всеволодовичу, и глаза эти помутнели, закатились, словно их обладатель стал смотреть внутрь себя.

Теперь его хозяин… Зрачки Марка Михайловича расплылись, стали огромными, я знала, что теперь он видел и слышал только меня. Тихим монотонным голосом я задала первый вопрос.

– На кого работали Горгадзе и Красникова?

– На Каменцева.

– Что хочет получить Каменцев?

– Доступ к либерее.

– Как он узнал о ней?

– Был помощником Василия Голубева.

– Почему Горгадзе и Красникову убили?

– Они выяснили, где хранится либерея, и как туда попасть.

– Кто вам сказал об этом?

– Сестра Клавдия, помощница игуменьи по хозяйству.

– А она сама это узнать не сумела?

– Нет.

– Горгадзе перед смертью рассказал, как искать книги епископа Арсения?

– Нет, не успел.

– Зачем вам гримуар?

– Обменять у Евпраксии на книгу из либереи.

– Какую?

– «Historiarum» Цицерона.