Здесь живу только я

В темноте и при свете тревожного дня, и в ночи, и в беспамятном сне
Кто-то видит меня, кто-то знает меня, кто-то помнит всегда обо мне.
Это родина крепко меня обняла — горяча, ненасытна, нежна,
Так тонка ее шея и кожа бела под одеждой из мягкого льна.

Этой ночью она усыпила меня, прикоснувшись рукой до лица.
Я купался в реке, я увидел коня, он тащил за собой мертвеца.
И была его жаркая грива красна, как душистый осенний сумах,
И багряным закатом сияла спина, и рубины искрились в глазах.

Красный конь искупается в красной реке, отмывая болотную гниль,
Наблюдая испуганно, как вдалеке поднимается красная пыль.
Из земли выбивая копытом свинец вместо сладко звенящих монет,
Он мечтает о том, что однажды мертвец снова сядет ему на хребет.

Знает он, что однажды от крепкого сна, вдруг услышав беспомощный крик,
Встанут древние люди, похожие на великанов из сказочных книг.
Тяжелы их шаги, голоса их — как гром, со звездою у каждого шлем.
Все, что было на свете, окажется сном, все, что было ничем — станет всем.

Все однажды случится. Все это не зря, и когда-нибудь конь подо мной
Остановится там, где в конце ноября будет пахнуть весенней грозой.
Так и будет, и утром последнего дня мы поскачем на красном коне.
Ненасытная Родина любит меня и не сможет забыть обо мне.

Май 1924 г.

БОЖИЙ ГНЕВ

Закат перуанского солнца на шлемах испанских горел.
Мы плыли за золотом, славой и ядом отравленных стрел.
Под солнцем, чужим и жестоким, под взглядом всевидящих глаз
Мы шли за безумным калекой, и он был сильнее всех нас.

И он говорил нам: «Смелее! Мы ужас далеких морей!
Мы завтра придем в Эльдорадо по трупам лесных дикарей!
Мы станем прекрасной легендой, познаем любовь райских дев.
Отныне я ваш полководец. Зовите меня Божий Гнев».

Под знаменем божьего гнева мы двигались вниз по реке,
И каждый из нас, умирая, распятье сжимал в кулаке.
Ликуй, хромоногий калека, настало твое торжество!
Отныне он наш полководец. И мы ненавидим его.

Май 1925 г.

24.07.1915