Здравствуй, Аннабелль

— Запомни, я не буду перед тобой отчитываться, я не перед кем не отчитываюсь, перед тобой не буду особенно. Ты живешь в квартире, которую я арендую. Ездишь на машине, которую я тебе подарил. Ходишь в шмотках, которые я тебе покупал. Захлопни свою пасть, и сиди в своей картинной галерее, рассматривай натюрморты, — сказал Клэман, сверкнув глазами, полными гнева.

Аннабелль покачала головой, будто отрицая все сказанное мужчиной. Да, она жила в его квартире, и машину он ей подарил, но никогда не стала бы делать этого, если бы знала, что ей придётся терпеть унижения за какие-то вещицы. В тот вечер Морган приняла решение больше ни от кого никогда не зависеть: ни морально, ни материально.

— Ты ведь был с какой-то девушкой, — тихо произнесла Аннабелль, — ты ведь мне изменил.

— Это не отменяет того, что я тебя люблю, Аннабелль. Это природа, Аннабелль, тяжело идти против естественного, — объяснил он безропотно, — заканчивай драмы.

— То есть, Адам, ты даже не будешь отрицать того, что изменил? — опешила Аннабелль.

— Никаких чувств, никаких проблем. Успокойся, я люблю тебя больше всех, и никакой десятиминутный секс не ослабляет моих чувств к тебе.

— Ты слышишь себя вообще? — голос Морган дрогнул, а в глазах засияли слёзы.

Клэман снова потянулся к ней, пытался поцеловать, но Аннабелль оттолкнула его.

— Я слышу, я признался тебе. Я честен. В чем проблема? Ты не маленькая девочка, тебе двадцать один, из мухи раздуваешь слона.

— Я не знаю, что сказать, у меня нет слов. Ты поступил со мной бесчеловечно! — прокричала девушка. — Разве я этого заслужила?

Не раздумывая не секунды, Адам ударил Аннабелль по лицу. Звонкая пощёчина прилетела по нежной коже, оставив краснеющий след. Аннабелль ахнула, и больше не смогла сдержать слез. Она посмотрела на Адама — от него разило безразличием.

— Я попросил закрыть тему. В этом доме не будут обсуждаться мои дела. Если тебе что-то не нравится, собирай вещи, и уходи. Я не держу никого, — прошептал он, — а теперь, я иду спать и не мешай мне, пожалуйста.

Он закрыл дверь в спальню, оставив Аннабелль в гостиной. Щека пылала от боли, девушка потирала ее, тихо плача. Никогда она не чувствовала себя настолько униженной и оскорбленной. Она не хотела больше делить с Адамом постель, зная, что прошлую ночь он провёл с другой женщиной. Аннабелль собралась, накинув плащ на плечи, и вышла из дома, вновь идя в неизвестном направлении. Может быть, в этом заключался смысл ее жизни — все время убегать и иди неизвестно куда. Вечер выдался пасмурным, в центре города, как обычно играли уличные музыканты. Обнимались счастливые парочки, сидя на газоне перед рейхстагом. Морган могла обнять себя, обхватив тело руками, будто согреваясь от холодного ветра. В тот момент она поняла, что даже звонить ей некому. Доминик занимался своими делами, учась в университете, с Ронаном они не разговаривали почти два года, местные знакомые разбегались каждый раз, когда нужно было выслушать. В тот момент она поняла, как она ошиблась, уезжая из Монреаля с Адамом. Может быть, это был затянувшийся культурный шок: резко потянуло домой, а от немецкого языка затошнило? А может, и вправду, она призналась себе, что ошиблась и тосковала по дому.

Она нашла спокойствие в чужих объятиях. Познакомилась с Хансом — высоким, обязательным немцем и уехала к нему домой, не думая о том, что наступит утро и нужно будет разбираться с собой, нужно будет жить с этой мыслью всегда.

— Можно с вами познакомиться? У вас грустные глаза. Кто-то вас обидел.

— Я Аннабелль. Мне двадцать один. Художница. Мне изменил парень.

— Поедем ко мне?

— Да с превеликим удовольствием.

Сидя у Ханса в спальне, полураздетая, она смотрела на себя в зеркало, покуривая и стряхивая пепел в пепельницу, стоявшую прям на белоснежной постели. Перед ней все та же худая короткостриженная блондинка, только немного старше и в глазах появилось что-то, чего раньше совсем не было. Она предположила — отчаяние вырывалось наружу.

— Как можно обидеть такую красивую девушку, — сказал Ханс, — к черту того, кто заставляет тебя плакать…

— В последнее время — все один долгий сон, — произнесла она, затягиваясь.

С Хансом они виделись несколько раз в течение года, все с одной целью. Переспать и поговорить.

— Ты меня не бросаешь. Это главное. Ты нравишься мне.

— Меня все устраивает.

Адам не был верен Аннабелль, его браслет все ещё висел на руке, но почему-то казался менее красивым и напоминал кандалы. Вырваться из них она не могла, бежать стало совсем некуда.