Здравствуй, грусть

И вот в один прекрасный день все рухнуло. С утра отец решил, что мы проведем вечер в Каннах, поиграем и потанцуем. Помню, как обрадовалась Эльза. В привычной для нее атмосфере казино она надеялась вновь почувствовать себя роковой женщиной, чей образ несколько потускнел от палящего солнца и нашего полузатворнического образа жизни. Против моего ожидания Анна не стала противиться этой светской затее и даже как будто была до-вольна. Поэтому сразу после ужина я со спокойной душой подня-лась к себе в комнату, чтобы надеть вечернее платье-кстати сказать, единственное в моем гардеробе. Его выбрал для меня отец; оно было сшито из какой-то экзотической ткани, пожалуй чересчур экзотической для меня, потому что отец, повинуясь то ли своим вкусам, то ли привычкам, любил одевать меня под роковую женщину. Я сошла вниз, где он ждал в ослепительном новом смо-кинге, и обвила руками его шею.

- Ты самый красивый мужчина из всех, кого я знаю.

- Не считая Сирила,-сказал он, сам не веря в то, что гово-рит.- А ты-ты самая хорошенькая девушка из всех, кого я знаю.

- После Эльзы и Анны,- сказала я, тоже не веря собствен-ным словам.

- Но раз их здесь нет и они заставляют себя ждать, потан-цуй со своим старым ревматиком отцом.

Меня охватило радостное возбуждение, как всегда, когда мы с ним куда-нибудь выезжали. Он и в самом деле ничем не напо-минал старика-отца. Танцуя, я вдыхала знакомый запах-его оде-колона, тепла его тела, его табака. Он танцевал ритмично, полу-закрыв глаза, как и я, слегка улыбаясь счастливой улыбкой, кото-рая неудержимо рвалась с его губ.

- Ты должна научить меня танцевать би-боп,- сказал он, по-забыв о своем ревматизме.

Он остановился, машинальным любезным бормотаньем привет-ствуя появление Эльзы. Она медленно спускалась по лестнице в зеленом платье с рассеянной светской улыбкой на губах-улыб-кой, какую она пускала в ход в казино. Она постаралась предста-вить в наиболее выгодном свете свои выгоревшие на солнце во-лосы и облезшую кожу, но ее похвальные усилия увенчались сом-нительным успехом. К счастью, она этого, по-видимому, не пони-мала.

- Ну как, мы едем?

- Анны еще нет,- сказала я.

- Пойди посмотри, готова ли она,- сказал отец. - Пока мы доберемся до Канн, будет полночь.

Я поднялась по ступенькам, путаясь в длинном платье, и по-стучалась к Анне. Она крикнула: "Войдите". Я так и приросла к порогу. На ней было серое платье, удивительного серого цвета, почти белого, который, словно предрассветное небо, отливал ка-кими-то оттенками морской волны. Казалось, в этот вечер в Анне воплотилось все очарование зрелой женственности.

- Изумительно,-сказала я.-О, Анна, какое платье! Она улыбнулась своему отражению в зеркале, как улыбаются кому-то, с кем предстоит скорая разлука.

- Да, этот серый цвет в самом деле находка,-сказала она.

- Вы сами-находка,-сказала я.

Она взяла меня за ухо, заглянула мне в лицо. Глаза у нее были темно-голубые. Они просветлели, улыбнулись.

- Вы милая девочка. Хотя порой бываете несносной.

Она пропустила меня вперед, ничего не сказав о моем платье, что я отметила с облегчением, но и с обидой. По лестнице она спускалась первой, и я видела, как отец пошел ей навстречу. У подножия лестницы он остановился, поставив ногу на нижнюю ступеньку и подняв к Анне лицо. Эльза тоже следила, как Анна спускается по лестнице. Я очень четко помню эту картину: на первом плане прямо передо мной золотистый затылок, великолеп-ные плечи Анны, чуть пониже ослепленное лицо отца, его протя-нутая рука и где-то вдали силуэт Эльзы.

- Анна,-сказал отец.-Вы несравненны. Она мимоходом улыбнулась ему и надела поданное ей пальто.

- Встретимся на месте,-сказала она.-Сесиль, хотите по-ехать со мной?

Она уступила мне место за рулем. Ночная дорога была так хороша, что я вела машину не торопясь. Анна молчала. Казалось, она даже не слышала, как надрываются трубы в приемнике. Ма-шина отца обогнала нас на крутом повороте, но она даже бровью не повела. Я почувствовала, что вышла из игры, что присутствую на спектакле, в который уже не могу вмешаться.