Здравствуй, Ходжа Насреддин!

В дверь стучат. Насреддин приоткрывает дверь, беседуя через щелку с пришедшим. Гуссейн Гуслия перестал жевать, насторожился.

(Закрыв дверь, подходит к мудрецу.) Ну, говорил я вам, что вы кричите без старания. Вот и дождались!

Гуссейн Гуслия. Что случилось?!

Насреддин. Эмир уловил в ваших воплях притворство и прислал главного палача. Он там, за дверью.

Гуссейн Гуслия. Главного палача? Зачем?

Насреддин. Да уж не за тем, конечно, чтобы кормить вас пловом. Он пришел подвергнуть вас ужасным пыткам.

Гуссейн Гуслия. Пыткам?!

Насреддин. А по окончании пыток он имеет повеление посадить вас на кол!

Гуссейн Гуслия(падая на колени). Спаси меня, спаси, благороднейший из благородных!

Насреддин. Но минуту назад вы говорили, что если я попаду вам в руки…

Гуссейн Гуслия. Я пошутил, я говорил это в шутку, о светоч знаний и сосуд разума!

Насреддин. Хорошо, попробую выручить вас. Залезайте под одеяло, лежите и стоните, а я скажу палачу, что уже сегодня подвергал вас пыткам. Может, он этим удовлетворится. Только стоните как следует, не ленитесь.

Гуссейн Гуслия(немеющим от ужаса языком). Я постараюсь, постараюсь! (Заползает под груду одеял и начинает стонать и выть с великим усердием.)

Насреддин открывает дверь. Входит чайханщик Али. Опасливо косится на одеяло, под которым стонет Гуссейн Гуслия.

Насреддин. Как ты ухитрился миновать стражу, Али?

Али(подмигивая). Я сказал, что по заказу мудрейшего Гуссейна Гуслия принес порошок из зубов гремучей змеи. У меня важное дело!

Насреддин. Говори!

Али. Этот проклятый ростовщик Джафар совсем обезумел. Сегодня рано утром он пришел в дом вдовы Саадат-биби… Ты помнишь ее?

Насреддин. Еще бы! Она живет у каршинского кладбища…

Али. Вот-вот…

Насреддин. У нее трое ребятишек, и все – мальчишки.

Али. Джафар пришел к ней и выгнал из дома. Она сидит со своими ребятишками в пыли, на солнцепеке, и ей негде преклонить голову.

Насреддин. Я думаю, Али, детям вредно в такую жару сидеть на солнцепеке. (Достает из-за пояса кошелек.) Много ли должна вдова?

Али. С процентами двести пятнадцать таньга.

Насреддин(отсчитывает деньги). Передай ей, пусть заплатит Джафару долг и возвращается в свой дом.

Стоны под одеялом затихают.

Али(шепотом). Он слушает…

Насреддин(громко, в сторону Гуссейна Гуслия). Я боюсь, что преступник слишком стар и не выдержит, если мы будем ввинчивать ему в ухо кузнечный болт!

Стоны под одеялом возобновляются с удвоенной силой.

Али. Потом Джафар пошел к тюбетеечнику Мухтару и выгнал его со всем семейством из дома…

Насреддин. Это какой Мухтар? У которого двух зубов не хватает?

Али. Он самый.

Насреддин. Хороший человек! Он как-то поделился со мной чайником чая. Велик ли его долг?

Али. Триста таньга.

Насреддин(отсчитывая деньги). Передашь ему.

Али. Потом Джафар заковал в цепи каменотеса Джурбая за долг в девяносто таньга.

Насреддин. Вот, отдай ему! (Отсчитывает деньги. В сторону Гуссейна Гуслия, громко.) Более уместно применить иную пытку, а именно: умерщвление живого ежа путем сидения на нем в голом виде!

Стоны под одеялом усиливаются.

Али. После этого Джафар отправился к чувячнику Саиду…

Насреддин. Подожди, Али, я вижу, тебе хватит рассказывать до вечера, а у меня еще много дел. Вот тебе кошельки. Здесь десять тысяч таньга. Хватит на всех. Ну, прощай, Али! (В дверях.) Еще два слова! Если прибежит ночью Гюльджан, прими ее и укрой в надежном месте. (Запирает дверь.)

Гуссейн Гуслия(выползая из-под груды одеял.) Он ушел! Слава милосердному Аллаху!

Насреддин. Он хотел немедленно приступить к пыткам. Но я уговорил его повременить до завтра.

Гуссейн Гуслия(в ужасе). Значит, завтра он будет завинчивать мне в ухо кузнечный болт?

Насреддин. Нет, ввиду вашего преклонного возраста мы избрали другую пытку.

Гуссейн Гуслия. Знаю, знаю… О нестерпимые муки! Значит, завтра мне придется в голом виде умерщвлять ежа?