Здравствуй, Ходжа Насреддин!

Насреддин. Успокойтесь, Гуссейн Гуслия. Может, и не придется… Я хочу сообщить вам, что срок вашего плена кончается. Может быть, завтра я буду уже далеко… Дороги, перевалы и горные тропы давно зовут меня в дальний путь, реки давно ждут меня, чтобы напоить студеной водой, птицы давно приготовили на радость мне свои лучшие песни… Я слишком долго пробыл во дворце, слишком долго просидел в этой позолоченной клетке… Мир соскучился без меня! Дорога, дорога, все дальше и дальше, не оглядываясь назад, не жалея об оставленном и не опасаясь того, что ждет впереди: такова моя судьба! Завтрашнее утро я встречу, может быть, далеко за Бухарой. А вы займете свое место в эмирском совете и будете изыскивать способы, как меня изловить. (Надевает на себя бороду и чалму.) Если вы меня больше не увидите, передайте эмиру мой поклон. Скажите ему: «Великому эмиру кланялся Ходжа Насреддин!» (Выходит и запирает за собой дверь.)

Гуссейн Гуслия. Ходжа Насреддин?.. (В ярости кидается к двери, колотит кулаками, кричит.) О гнусный обманщик! О сын греха! Да подавишься ты собственными костями! Да повесят тебя на твоих собственных кишках! Да проглотишь ты живую лягушку и предстанешь пред троном Аллаха с квакающей лягушкой в животе!

Занавес

Антракт 4

Бьет барабан. Тощий стражник проводит по авансцене закованного в цепи кузнеца Юсупа, подталкивая секирой в спину.

Едва они скрываются, входит Джафар, таща на себе огромный сноп клевера и мешок овса.

Джафар. О горе мне! (Зрителям.) Почтеннейшие, нет ли у кого свежих листьев кофейного дерева? Этот прожорливый султан, да отрыгнется у него в пасти вся моя пища, требует от меня теперь эти нечестивые листья! Ну где я их достану?

Снова бьет барабан, рябой стражник ведет закованного седельника Шир-Мамеда.

А-а, Шир-Мамед, наконец-то тебя схватили! Спасибо, добрый стражник, что ты поймал его!

Рябой стражник. Отойдите, Джафар-ага!

Джафар. Уже три дня я его ищу, чтобы получить долг. А он от меня бегает…

Рябой стражник. Говорю, Джафар-ага, отойдите! Я веду его не к вам.

Джафар. Не ко мне?

Рябой стражник. Это один из укрывателей Ходжи Насреддина. Завтра вместе с прочими укрывателями он предстанет перед эмирским судом.

Джафар. Но он мой должник!

Рябой стражник. Теперь он должник эмира! И если он не выдаст Насреддина, он заплатит долг собственной головой!

Джафар(в отчаянии устремляясь за ним). Но кто же мне тогда заплатит его долг?

Рябой стражник молча уводит Шир-Мамеда.

Милостивый Аллах! Что же это получится, если всех моих тысячу триста двадцать шесть должников эмир лишит головы! Это же будет конец мира! О горе мне, горе! О разорение и нищета! (Уходит стеная.)

Снова бьет барабан. Толстый стражник проводит горшечника Нияза в цепях.

Картина седьмая

Декорация пятой картины. В небе крупные звезды. К калитке подходит Насреддин, стучит. Из гарема появляется заспанная Отун-биби. Отпирает калитку. Увидев Насреддина, закрывает лицо платком.

Отун-биби. Это вы, мудрый Гуссейн Гуслия? Что привело вас в столь позднее время?

Насреддин(стоя спиной к ней). Важное дело. Я пришел сообщить вам…

Отун-биби(кокетливо). Вы стоите спиной, чтобы показать свою ученость и благовоспитанность. Но я уже в прошлый раз убедилась, что вы у нас самый ученый и благовоспитанный мудрец.

Насреддин. Я рад услышать похвалу из уст самой знатной, самой прекрасной женщины во дворце! Да-да, самой прекрасной! Вы обещаете не сердиться, почтеннейшая Отун-биби? В прошлый раз мне случайно удалось увидеть ваше лицо.

Отун-биби. Ах! Я даже вся покраснела!

Насреддин. Случайно, совершенно случайно. В этом виноват не я, мои глаза. Вы не сердитесь, Отун-биби?

Отун-биби. О нет, если бы нарочно… Присядьте, уважаемый Гуссейн Гуслия…

Насреддин. Ковер моей благодарности разостлан под вашими ногами. (Садится спиной к Отун-биби.) Я пришел сообщить…

Отун-биби. Знаете что, уважаемый Гуссейн Гуслия, не сочтите вольностью и распущенностью с моей стороны…

Насреддин. О, что вы!..