Здравствуй, Ходжа Насреддин!

Бахтияр. «Мы, великий и блистательный, затмевающий солнце Властитель, Повелитель и Законодатель Бухары – светлейший эмир, в присутствии великого и блистательного, затмевающего солнце Властителя, Повелителя и Законодателя Египта – светлейшего султана, объявляем новому мудрецу Гуссейну Гуслия нашу милость и благоволение. За услугу, оказанную государству, а именно за излечение нашей наложницы, мы награждаем Гуссейна Гуслия четырьмя высочайшими почестями, установленными в Бухаре.

По знаку эмира Насреддин выступает вперед.

Повелеваем главному мухобою, охраняющему нас от мух, оказывать впредь эту высокую почесть и Гуссейну Гуслия».

Мухобой машет опахалом над Насреддином. Музыка.

Сановники(хором). О среди почестей почесть!.. О над почестями самая почетная почесть!

Бахтияр. «В знак нашей милости мы повелеваем главному кальянщику обслуживать впредь также Гуссейна Гуслия».

Кальянщик сует мундштук в рот Насреддину. Музыка. Насреддин затягивается, чуть не поперхнулся, незаметно с отвращением сплевывает в сторону.

Сановники. О, милость из милостей!.. О, среди милостей милость!.. О, над милостями самая всемилостивейшая милость!

Бахтияр. «В знак нашего благоволения мы награждаем Гуссейна Гуслия блюдом плова».

Рябой стражник передает Насреддину блюдо плова.

Сановники. О, величайшее благоволение!.. О, среди благоволений благоволение! О, над благоволениями самое благоволеннейшее благоволение!

Бахтияр. «В знак нашей щедрости мы награждаем Гуссейна Гуслия кошельком серебра и кошельком золота, вмещающими в совокупности десять тысяч таньга!»

Толстый и тощий стражники, алчно поглядывая на кошельки, подносят их Насреддину. Музыка.

Сановники. О, неизмеримая щедрость!.. О, щедрость из щедростей!.. О, среди щедростей щедрость!.. О, щедрость, составляющая в совокупности щедрость в десять тысяч таньга!..

Ревут трубы, звучат флейты, эмирская процессия удаляется.

Картина шестая

Башня, в которой заключен подлинный Гуссейн Гуслия. Мудрец читает какую-то книгу. Гремит замок, отворяется дверь, входит Насреддин с блюдом плова в руках, снимает с себя бороду и чалму.

Гуссейн Гуслия(вскакивая). О гнусный обманщик! О сын греха! Ты обманул весь дворец, но, клянусь, тебя за это повесят! Будь ты проклят! Да положит змея свои яйца в твои челюсти! Да упадет тебе камень на голову и выйдет в подошву!

Насреддин. Подождите, Гуссейн Гуслия, вы кричите лениво, а стражники – не забывайте – опытны в таких делах. Если они уловят в ваших криках притворство, вы попадете в руки настоящего палача. Я покажу вам, как надо кричать. (Подойдя к окну, завыл и завопил так, что мудрец заткнул уши и шарахнулся в сторону.)

Гуссейн Гуслия. О потомок нечестивых! Да где же мне взять такую глотку?

Насреддин. Это для вас единственный способ избегнуть рук палача. (Делает руками движение, словно прикрепляет петлю и палку.) Петля… палка… (Круто поворачивает невидимую палку в невидимой же петле.)

При каждом взмахе его рук Гуссейн Гуслия вопит изо всех сил.

Гуссейн Гуслия(умолкнув). Ох, разве можно задавать такую работу моей старой гортани? Ну, доволен ли ты моими воплями, презренный оборванец, да посетит тебя Азраил!

Насреддин. За что вы проклинаете меня? Разве я опозорил чем-нибудь имя Гуссейна Гуслия или осрамил его ученость? Вот плов… Эмир подарил его в знак милости мудрецу Гуссейну Гуслия за то, что он вылечил девушку.

Гуссейн Гуслия(задохнувшись от ярости). Ты вылечил девушку? Но что ты понимаешь в болезнях, ты, невежда, плут, голодранец?

Насреддин. Я ничего не понимаю в болезнях, зато я понимаю в девушках. И будет справедливо поэтому разделить эмирский подарок пополам: вам за то, в чем вы понимаете, а мне за то, в чем я понимаю… Приступим к трапезе, мудрый Гуссейн Гуслия… А скажите: если бы я попал вам в руки, вы принесли бы мне подушку, чтобы мягко было моим костям? Вы поделились бы со мной пловом?

Гуссейн Гуслия. Я бы посадил тебя на кол!

Насреддин. Таков этот мир: благодарность в нем редка, как вода в пустыне.