Здравствуй, ледяной принц!

Весна многое изменила как в нашей жизни, так и в жизни Ледяных чертогов. Леонс неожиданно женился на Ассии — оказалось, что он давно и безнадежно был влюблен в ледяную принцессу, но так и не признался в своих чувствах. Герден и Дилайя тоже повторно заключили брак, и недавно Винтер получил письмо от друга, что его супруга ждет второго ребенка. Вот с этого-то дня Вин и начал как-то странно на меня поглядывать. А я… А что я-то? Бегала от него по всей квартире и допоздна засиживалась на работе. Не то, чтобы я не планировала беременность. Планировала, конечно, но почему-то стало страшно. Ведь у моего ребенка тоже будут магические способности. Как я с этим справлюсь? Смогу ли его защитить? И как он будет жить в мире, где почти нет магии? Все эти вопросы я задавала себе снова и снова, раз за разом. Винтер, кажется, это понял — но перестал бы быть Винтером, если бы отступил. В итоге мы ссорились на ровном месте и расходились каждый в свой «угол». Я — в турагентство, Винтер — в управление магического правопорядка. К концу марта я начала ощущать, что наш брак трещит по швам.

Тем вечером я, как и всегда, задержалась на работе дольше обычного. «Меня не жди», — получила смс около девяти вечера, и только тогда поехала домой. Винтер обмолвился, что они ищут какого-то горе-мага, который пытался изобрести новый вид нежити. Видимо, нашли и приготовились поймать.

Дома было темно и тихо. Я разулась, сняла курточку и села на диван. Нет, это не дело. Вот так бегать друг от друга вместо того, чтобы сесть и поговорить. Завтра же…

Что «завтра», додумать не успела. Сердце кольнуло так, что стало больно дышать, а брачная печать, которая почти не давала о себе знать в моем мире, раскалилась, обжигая кожу, а потом обдала холодом. Винтер! Я тут же схватилась за телефон — мне никто не ответил. Только длинные гудки один за другим, а потом и вовсе: «Абонент не может принять ваш звонок». Вин!

Я заметалась по квартире, сметая все на своем пути. Куда идти? Где его искать? Что произошло? Звонить Зарицкому? Тот тоже не отвечал. И все наши ссоры с Винтером неожиданно показались такими мелочными и глупыми! Дура! Какая же я дура!

Прошел час, а я все еще не могла дозвониться ни до кого из тех, кто должен был быть рядом с мужем. За это время я едва с ума не сошла. И не поехала в управление только потому, что понимала — это бессмысленно. Мне никто ничего не скажет. Сам Винтер крайне скупо рассказывал о работе — начальство запрещало. Вин, ну где же ты?

Когда послышался щелчок дверного замка, я едва не подпрыгнула — и тут же помчалась в прихожую.

— Винтер! — Чуть не сбила мужа с ног. — Ты где был? Я чуть с ума не сошла! Почему не отвечаешь на звонок? Я… Вин, ты в порядке?

— Да, — он поморщился, снимая куртку. — Оказывается, искусственно созданная нежить — это очень неприятно.

— Тебя ранили? Серьезно? Не молчи!

— Отравили. Ничего серьезного, царапина. Но с ядом, поэтому пока противоядие нашли, пока мне вкололи. Много времени надо, Ален.

— Завтра же увольняешься! — выпалила я.

— Нет.

И так посмотрел на меня, что сразу поняла — вопрос исчерпан. Ясно, надо подвести его к этой мысли как-то иначе.

— Послушай, Вин, — увлекла мужа в гостиную, — ты вот настаиваешь на ребенке.

— Я не настаиваю!

— Прямо — да, но я не слепая. Как ты думаешь, дорогой мой, смогу ли я родить здорового ребенка, если буду каждый вечер нервничать так, как сегодня!

Не сдержалась, что уж там. Но Винтер не разозлился, только улыбнулся:

— Зачем отвечать на риторический вопрос?

Ах, так! Риторический, значит? Ладно, будет ему не риторический! И пусть только не переведется на более спокойную работу. Поцеловала мужа так, чтобы мигом потерял способность мне язвить. Подействовало — Винтер ответил на поцелуй, да как ответил! Похоже, зря мы две недели видели друг друга только спящими. Это было необыкновенно сладко, и я таяла в его объятиях. Растворялась, умирала — и оживала снова. Люблю! Люблю этого невыносимого, невозможного мужчину, который стал моим миром. И когда он спорит со мной, и когда соглашается — все равно люблю. Не люблю только, когда рискует собой, потому что тогда я умираю от страха.

— Люблю тебя, — прошептал Винтер, подхватывая меня на руки.

— Да?

— Да!

— И я тебя люблю, Вин. Больше жизни.

А утром за окнами сыпал последний снег ушедшей зимы. У меня был выходной. У Винтера, учитывая ранение, тоже, поэтому мы сидели у окна, придвинув кресла и закутавшись в плед. Я опустила голову на плечо Винтера и наслаждалась теплом, а он смотрел на летящие снежинки и думал о чем-то своем.

— Ален…

— Что? — подняла голову.

— А если бы мы не встретились? Что тогда?

— Не знаю, — пожала плечами. — Мы ведь встретились. К чему вопросы?

И правда, к чему? Разве я знала тогда, в предновогодние дни, что чудо вот-вот свалится мне на голову, заключит в объятия и никуда не отпустит? Невообразимое чудо с голубыми глазами, ледяной магией и любящим сердцем? Мой единственный, мой ледяной принц.

Конец