Здравствуй, Шура!

«27 мая у нас был большой спор: хозяйка хотела ударить меня молотком, и если бы не Лида, то мне бы попало. Вера моя страшно кричала, хорошо, что Борика нет дома. И вот я пошла искать и нашла в начале ул. Азина в доме № 4 квартиру за 30 рублей в месяц и с моими дровами. Комната маленькая и такая низкая, что, стоя, чуть не достаешь до потолка. Комната 5 метров, да маленькая кухня, даже без окна, а в комнате есть два окошка. Вот сколько жильцов в квартире: слабая хозяйка-старуха 68 лет, да четыре девушки, да старик на кухне, двое спало в коридоре. Ночью проснулась – такой воздух тяжелый, трудно дышать, думаю, устроиться спать в сенях, но это все ерунда. Я вот чего боюсь – чтобы меня не обчистили. Тут всякий народ живет: кто днем работает, кто ночью. Вообще дом большой, двухэтажный, жильцов много, народ всякий. Думаю, кое-что надо увести к маме. Вот пришла дочь Вера, совсем меня не слушается, замучалась я с ней, не знаю, что и делать. Что ни скажу сделать, кричит – не хочу. Сказала ей отнести открытку на почту, а она говори, что бросила в ящик. Я пристыдила ее за непослушание, она в плач. Сказала ей принести воду (вода близко) и помыть ноги, так она не хочет и это сделать. Последнее время замучалась с нею, начинает обманом заниматься, что-либо возьмет и не говорит, а к ней хорошо пристанешь, и тогда сознается, что брала. Получу конфеты или сахар, то, где не спрячу, найдет и поест. Спрошу: «Ты, Вера, брала?», а она ругается, плачет, говорит, что нет. Но я все-таки дознаюсь, и тогда говорит, что брала. Другой раз Борик подскажет, что брала Вера. Раз получили селедки, и я сказала: «Давайте кушать понемногу, и их хватит надолго», и спрятала. Второго мая, когда встали, я пошла за хлебом и когда принесла, то оказалось, что за это время Вера съела две селедки без хлеба, а когда Борик постращал, что скажет маме, то она ему ответила: «Ну и говори, больно я боюсь твою маму». Я тебе, Саша, не хотела писать, жалко тебя, беднягу, расстраивать, но мне сегодня так обидно стало, что она не слушается матери. Я ей принесла с завода котлетку (сама не кушала) и попросила ее сходить на почту, а она не послушалась и бросила письмо в ящик, хотя времени у нее было много. Я работаю по 12 часов, очень устаю, а она еще давай душу мотать, ни слова ей нельзя сказать. Ты напиши ей письмо, может, она тебя послушает. Не серчай, дорогой Саша, за такое письмо, в котором я описываю похождения твоей дочери. Твоя Шура».

31.05.1943

Из Акмолинска пишу жене Шуре в Ижевск:

«Вчера весь выходной провозились с переселением в новое общежитие, находящееся в самом центре города. Живу вместе с помощником начальника, с которым у нас общий огород. Всего нас в комнате трое. Комната небольшая, одно окно. Сегодня иду на комиссию насчет диетпитания на июнь. Опять прослушал наставление, что нужно есть, а чего нельзя. В общем, надо есть то, что мне недоступно. Из Москвы ответа нет. С нетерпением жду результата по письму от 22 мая, посланного на завод. У нас жарко, но от купания воздерживаюсь. Целую всех вас».

В конце мая мой брат Шурик из Уфы посылает открытку, полученную в Ижевске 3-го июня:

«Здравствуй, дорогая Верочка! Пишу из Уфы. Вышли в поле, и я решил послать тебе открытку. Живу по-старому. Уже 15 дней как закончил учебу и ожидаю приказа на отправку. Закончил я на отлично. Вчера, как отличник учебы, ходил фотографироваться на доску почета. Здоровье хорошее. Малярия больше пока не треплет. Пока, до скорого свидания. Привет маме, Борику, Вере. Целую».

Где-то в это же время мой брат Шурик снова пишет мне письмо, которое я получил 6-го июня:

«Здравствуй, дорогой брат Сашенька!

Сообщаю, что жив, здоров, чего и тебе желаю. Твое письмо получил, очень и очень за него благодарен. Вчера получил письмо из Ижевска от Шуры, три дня тому назад – от Верочки. Одним словом, пока не забывают русского офицера. Пишут они, конечно, о тяжелом. Да, сейчас приходится страдать из-за, как его называет Черчиль, проклятого насильника-ефрейтора Гитлера. Но ничего, скоро, я думаю, что-то должно случиться. Это время очень близко. Читаешь газеты, узнаешь кое-что, так и ожидаешь с каждым днем чего-то нового, сильно движимого. Сегодня уже двадцать дней как я закончил учение, и сейчас, правда, занимаемся, но… обращается все это в отдых, ибо скоро то время, когда не придется любоваться весной, летом. Когда идем – неизвестно, но чувствуем, что это время скоро. Живу в Уфе около сада Якутова, поэтому каждый день ходим «заниматься» в этот сад. Кроме того, облазили все в окрестности Уфы: все лощины и возвышенности, мы – царица полей – пехота. Сейчас очень жарко. Нам, конечно, особо потеть не приходится, работаем, в большинстве, умственно, ибо готовимся стать большими командирами. Хочу сообщить, что сдал все экзамены на отлично. Являюсь отличником боевой и политической подготовки, вчера водили фотографировать на доску почета. Получил письма от отца: болеет по-прежнему. Пока, не забывай меня. Целую очень крепко. Твой брат Шура-меньший».

02.06.1943

Пишу жене Шуре: