Здравствуй, Шура!

Вера получил твои письма №№ 24, 26, 27. Спасибо. Прости, что долго не писал – некогда. Я теперь хожу на работу в шесть утра, прихожу в 11–12 ночи. Устал здорово. Сегодня пришел в девять вечера и пишу письмо при коптилке. Вчера и позавчера был Василь (это условно про налеты). Ты спрашиваешь, далеко ли фронт от нас? Нет, недалеко. Жлобин еще у немца. Насчет земли – у нас уже начинают раскачиваться. Картошки два пуда я уже имею. Не знаю, как удастся посадить. Ты говоришь под плуг, а у меня даже лопаты нет. Насчет приезда к вам не знаю, как это получится. Узнавай, Шура, нет ли в Ижевске кого из белорусов-железнодорожников. Тогда можно было бы просить наряд на вагон. А пассажирским ехать очень трудно. Книжки я не получил до сих пор. Со своими квартирантами живу мирно. Да и меня почти никогда нет, только ночую, так что некогда ругаться. Малая варит супы. Вот, дрова кончаются, и где достать – не знаем. У нас уже нет снега, но прохладно. Лед на реке давно прошел. Я уже писал, что с наступлением тепла у меня будет неважно с одеждой: придется все ватное скидывать, а вместо него надевать те латаные черные штаны, на которых «латка на латке, а в латке дырка». Но ничего, может где и достану новый костюм. От наших из Сновска получил письмо и все никак не отвечу. На этом заканчиваю. Коптилка уже чуть светит, и хочется спать. Целую вас всех».

В это же день жена Шура строчила мне свое 36-е письмо:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Вот уже целую неделю от тебя нет писем. Последнее № 41 я получила 15 апреля и больше нет. Скучно без писем, и я решила тебе написать. Живы, здоровы. Живем хорошо, новостей особых нет. Погода холодная, два дня дуют сильные ветры. Скоро 1 Мая, а у нас еще много снега. Май, наверное, будет холодный и грязный. Думаю, еще до первого мая съездить в Ижевск. Не знаю, как удастся, малого Лёню нельзя оставить. Какая у вас погода? Саша, ты свое слово не сдержал: обещал писать часто, а сам не пишешь. Я, когда была в Ижевске, купила себе 40 открыток, так что есть на чем писать. Борик сегодня гулял во дворе, но скоро вернулся домой, говорит, очень замерз. Пока. До свидания. Целуем тебя все крепко».

22.04.1944

Да, фронт был недалеко, и хождение по ночам без пропуска не разрешалось. Мне был выдан такой пропуск:

«Без предъявления паспорта пропуск недействителен. Паспорт II НУ № 670 706. Постоянный пропуск № 1912 для гражданских лиц. Гражданину Мороз А.А. разрешается хождение по г. Гомель в ночное время до шести часов утра. За передачу пропуска другому лицу виновные подлежат ответственности по закону военного времени».

Подписал военный комендант г. Гомель майор Михайлов.

Так что я из конторы домой в ночное время ходил беспрепятственно.

24.04.1944

Я пишу Шуре свое 44-е письмо. Условие, которое мне поставила Шура насчет получения денег от нее я в этом письме выполнил и слово «здравствуй» подчеркнул двумя линиями. Деньги я, конечно, получил. Когда я начал писать это письмо в конторе, то свет погас, и вот я продолжаю дома при коптилке:

«…За последние три дня я от тебя, Шура, столько писем и посылок получил, что они меня просто ошеломили. Все твои письма до 32-го я получил. Старые письма в двух пачках получил, две книги тоже. Спасибо. В одном из писем ты поздравляешь с 1 Мая, но я его получил гораздо раньше праздника. Очень рад, что живете вы неплохо. Нехорошо, что у тебя экзема на руках, как и то, что у меня нарывы пошли по всему телу. Вот сейчас пишу, а они болят и чешутся. Как видно, простуда, а может от нервности, не знаю. Василь у нас бывает каждый день (это о налетах) и начинает надоедать. А зимой бывал очень редко. Как я уже писал, у меня много работы, и это тоже большая помеха, чтобы писать тебе чаще. Спрашиваешь, как живут мои квартиранты, но я дома только ночую. Прихожу – они спят, ухожу – они спят. Малая варит супы. Картошка пока есть, достал по 50 рублей пуд. Не знаю, как на посев, удастся или нет достать по этой цене, а то придется на базаре брать по 150–200 рублей за пуд. Спрашиваешь, далеко ли фронт от нас – нет, не очень далеко. Из Ижевска ты писала, что есть эвакуированные из наших краев. Меня интересует, кто из железнодорожников и их фамилии. Ты узнай фамилии и напиши. Говоришь, что давно не виделись. Да, уже полгода прошло, как я заезжал к вам, и я тоже хочу увидеться. Часто под утро просыпаюсь и не сплю до утра, в голову приходят всякие воспоминания – и как мы жили на Черниговской в Сновске, и на Сортировке в Гомеле… Хорошее было время. Придется ли еще так пожить – не знаю. Ну, пока. Сейчас нужно тушить свет по некоторым причинам. Завтра докончу (возможно, прекратил из-за воздушной тревоги, они в последнее время участились). Продолжаю 25 апреля. Сейчас иду мимо почты. Решил отправить, как есть. Иду в Управление, нет времени писать, а если отложу, то уже написанное будет лежать в кармане. Целую вас всех».

27.04.1944

Жена Шура пишет мне 37-е письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша!