Здравствуй, земля целинная. Книга третья

Я пыталась отговорить её от такого опрометчивого шага, но она была очень упрямая, это я знала еще с тех времен, когда она была на баррикадах, как смело она ходила в казачьи казармы, чтобы сагитировать служивых не выступать против рабочих. Написала она письмо все-таки, а где-то через месяц она пропала. Все подумали, что она поехала в село к своим родственникам и никто её не разыскивал. А потом пришли и за мной люди в форме, сделали шмон в квартире, нашли книгу Льва Троцкого об Октябрьской революции, сказали, что я читаю запрещенную литературу и забрали меня на Лубянку. Ну, какая же это запрещенная литература, возражала я им, ведь это государственное издание, по ней мы студентов в институте учили, но меня никто не слушал. Так я оказалась в тюрьме. Потом я узнала, что и моя подруга Валентина Сергеева тоже сидит в тюрьме за организацию подполья по свержению правительства СССР.

– Как же так получилось? – удивился Петр Власенко, – ведь вы боролись за Советскую власть, вас едва белые не расстреляли, а сделали вас преступником и врагом народа.

– Сама до сих пор не знаю, почему так случилось, – Анна Михайловна тяжело вздохнула.

Меня отвезли в уголовную тюрьму на Таганке. Камера, в которую меня поместили, являла собой настоящий интернационал: русские, украинцы, белорусы, евреи, немцы, венгры. французы и англичанка – восемнадцать женщин помещались в камере, рассчитанной на трех человек.

В первую ночь я лежала на голом полу у параши, подложив одну половину драпового платья под голову и накрывшись другой. В голову лезли всякие мысли, но в одном я была уверена, что это чудовищная несправедливость и завтра меня вызовут к следователю, объявят, что я не виновна, извинятся и отпустят домой. Я была не виновна перед Советской страной, перед своей партией, всю свою сознательную жизнь я посвятила борьбе за новую социалистическую родину.

Несколько дней меня не вызывали к следователю, я просила конвоира, чтобы он отвел меня к нему, но тот ответил, что не надо торопится, что меня вызовут, когда надо. Полная неизвестность тяготила меня.

Но вот наконец-то меня вызвали к следователю, это был молодой подтянутый человек, в форме. Я надеялась, что это должен был профессионал своего дела, который хорошо разберется в этом недоразумении, а тут этот юноша. Это разочаровало меня, но еще больше меня разочаровало, что он отказался выслушать меня, а стал задавать мне самые разнообразные и непонятные вопросы из моей жизни. Причем, даже вспомнил о том времени, когда я была схвачена белой контрразведкой и приговорена к смертной казни.

– Так почему же вас не расстреляли? – равнодушным голосом спросил он.

– Меня освободил мой брат, я не знаю каким образом ему это удалось.

– Может вас завербовала белогвардейская разведка и потому вас отпустили, чтобы вы затем вредили нашей стране?

– Никто меня не завербовал. Они от меня ничего не добились. Потому и решили расстрелять.

– Но не расстреляли ведь.

– Я ж говорила, что брат ночью вызволил меня из тюрьмы.

– А кто был ваш брат?

– Он служил в белой армии.

– Так у вас, значит, есть родственник среди наших врагов?

– Тогда вся страна разделилась на белых и красных.

– Вы встречались позже со своим братом?

– Нет. Я не знаю его судьбу, он не давал о себе знать ни мне, ни моим родителям.

– Вы троцкиста?

– Нет.

– Но почему же вы держали у себя книгу Льва Троцкого?

– Я не знала, что она запрещена. До последнего времени в институте я обучала по ней студентов института Коминтерна.

– Вы знакомы с Валентиной Сергеевой?

– Да.

– Вы знали. что она занималась подрывной деятельностью против Советской власти?

– Нет. Я не знала, что она занимается подрывной деятельностью. Наоборот, она человек преданный делу революции.

– А вот она дала показания, что она занималась подрывной деятельностью против власти, что она сколотила группу единомышленников, которая хотела убить Народного комиссара Ворошилова и захватить власть.

– Ничего подобного я не собиралась делать.

– А вот у нас есть другие данные, – и он подробно пересказал наши разговоры с Валентиной на кухне.

– Но здесь ведь нет никакого криминала, – возразила я.

– Для вас нет, а для нас есть. Так что сознайтесь в том, что вы вели подпольную пропаганду против власти. Тем самым, вы выполните свой долг перед страной и партией в разоблачении врагов революции.

– Но я знакома с этими людьми и считаю, что это люди кристальной честности и они не могут быть врагами народа.

– Вот и вы, старый, проверенный солдат революции поверили в слащавые речи этих извращенцев, которые поступают вопреки решениям партии и организовывают подполье, чтобы свернуть нынешнее правительство и привести к власти ставленников мирового капитализма.

– Но я не могу поверить.

– Идите, посидите в камеру и подумайте в чем заключается ваш долг перед революцией.