Здравствуй, земля целинная. Книга третья

Для подачи заявления о реабилитации требовали справки со всех мест, где я была, а для этого надо было время. Но я наконец-то собрала все необходимые справки и у меня приняли заявление о реабилитации. Мое дело вел прокурор Петряков, солидный мужчина с холодным блеском глаз, который каждый раз, когда я прождав несколько часов в очереди, говорил металлическим голосом: "Ваше дело еще на пересмотре. У нас сейчас много работы". Я пыталась уговорить его, чтобы они поспешили, но он был неумолим.

Так тянулось до самого Двадцатого партийного съезда дело стало продвигаться быстрее, буквально, через пару недель мне позвонил прокурор и сообщил, что я должна прийти в Верховный суд забрать справку о реабилитации. Когда я пришла за справкой в канцелярию, то там собрались около тридцати человек. Вызывали по очереди, время шло очень медленно, когда назвали мою фамилию, то мое сердце затрепетало. Я зашла в кабинет, где сидели несколько человек, а впереди стояла высокая седая женщина.

– Косинска Анна Михайловна, – спросила она меня.

– Да.

– Поздравляю вас с тем, что ваше дело пересмотрено и вы реабилитированы. – Она вручила мне справку и подвела меня к столу, где я расписалась в журнале о получении справки.

Я взяла в руку справку, которые дрожали и у меня, на глазах стояли слезы, а женщина, которая вручила мне справку провела меня к двери.

Анна Михайловна взяла со шкафа альбом фотографий, раскрыла его и достала оттуда свернутый вдвое стандартный листок.

– Вот эта справка, которая снова сделала меня полноправной гражданкой нашей страны, она протянула драгоценный документ Петру Власенку.

Парень взял в руки справку, внимательно прочитал строгие казенные слова, и стало как-то обидно, что итог всей жизнь этой славной женщины подвела эта бумажка. Никто не извинился перед ней за ошибку, никто не понес наказания за те ужасные перегибы, которые были допущены к ней и тысячам таких как она.

– А семья у вас была? – только спросил Петр.

– Муж был, но его арестовали еще раньше, чем меня за связь с троцкистами. Сначала я ходила в наркомат внутренних дел, чтобы узнать его судьбу, но мне никто ничего не прояснил, а потом и меня арестовали. Так что ничего я не знаю о нем, пытаюсь сейчас узнать, но мне говорят, что его дело находится в архиве, который не рассекречен пока что. Детей у нас не было, так как я все время была в разъездах, и муж тоже в командировках находился. Вот так осталась я одна. Хорошо, хоть поселили меня в этой комнате, я упросила управдома. Ведь, когда-то наша семья жила в этом доме, занимала весь этот этаж. Было пять комнат. Моя спальня, моего брата, папы и мамы спальня, кабинет папы, он был адвокатом и гостиная.

– А брат где ваш брат сейчас?

– Я не знаю ничего о его судьбе, после того как он меня вызволил из тюрьмы белогвардейской о его судьбе я ничего не знаю. Обращалась тоже в архивы, но никаких известий о нем там не было. Так что одна совсем одна.

Власенко было очень жаль эту женщину, но он никак не мог помочь ей, от этого ему стало неудобно, поэтому решил, что лучше будет уйти.

– Извините, но мне завтра на работу, а уже поздно, так что мне надо уходить.

– Конечно, идите, я ведь понимаю, только я вам скажу, чтобы вы не очень рассказывали о том, что слышали от меня. С меня такую подписку брали, и я никому ничего не говорила, а вот вам рассказала. Надо же было с кем-нибудь поделится, это такой камень на душе.

– Я понимаю вас. Никому ничего не расскажу, но только я попрошу вас, если у вас будут какие-нибудь проблемы, то всегда обращайтесь ко мне. Я всегда помогу вам. Может что исправить вам или тяжелое что-нибудь доставить, то всегда обращайтесь ко мне. Это мне в тягость не будет.

– Спасибо. Пока что у меня все нормально, но буду знать к кому можно будет обратится.

Накануне праздника Великой Октябрьской революции в гости к Петру пришел его бывший коллега по работе в Мосгорсвете майор в отставке Кривошеев Павел Семенович. Они поздоровались, Петя пригласил гостя в комнату.

– Хорошо устроился, – сказал Семенович, сказал он, окинув взглядом комнату, где стояла радиола, гардероб с большим зеркалом, широкая кровать, круглый дубовый стол и кожаное кресло.

– Как могу устраиваю свой холостяцкий быт, – ответил парень.

– А почему же жену не привозишь сюда?

– Да, она учится в медицинском институте, к тому же сынок маленький.

– Сколько же ему лет?

– Второй год пошел.

– Можно уже перевозить не маленький. Понимаешь, супруги должны всегда друг друга держатся, чтобы постель не остывала, а то, если остынет, то тогда ничто не удержит от развода.

– Да, я ей разрешил еще на один год остаться возле мамки, а потом сюда перевезу. Может, к тому времени уже квартиру получу.

– Вот с квартирой-то не очень надейся. Мне вон обещали, но до сих пор не дали, хотя у меня семья, двое детишек и в одной комнате теснимся.

– А чего же ты молчишь, я пошел куда надо и все вопросы были бы решены.

– Не хотел беспокоить. Слушай, что мы с тобой сразу о делах заговорили. У тебя закуска есть?

– Конечно, есть. На кухне в холодильнике.