Здравствуй, земля целинная. Книга третья

Мне раньше не приходилось раньше заниматься сельским трудом и не имела никакого понятия как что делать. Сначала не все получалось, иные заключенные, которые были из деревень, насмехались надо мной и подобными мне работницами, но вскоре я познала премудрости крестьянской работы, и она мне доставляла истинное наслаждение, ибо тут я занималась настоящей творческой деятельностью, как писал Енгельс: "Труд превратил обезьяну в человека". Да, именно, трудясь в нашей теплице на капустной грядке, я снова почувствовала себя человеком. С какой радостью я бежала по утрам в теплицу, чтобы увидеть, как подросла капуста.

В начале июня, когда морозы спали мы стали высаживать рассаду капусты на огород, а на ночь накрывали эти ростки матами. Потом мы ухаживали за капустной грядкой, убирали бурьян, поливали из ведер, удобряли суперфосфатом, и растение отвечала на нашу заботу – росла не по дням, а по часам. Тем более, что летом у нас практически целые сутки светило солнце. Правда, был неприятный инцидент в нашей бригаде, когда одна из заключенных стала есть маленькие зародки капусты, которые только начали появляться на капусте. Мы стали стыдить её, мол, что ж ты делаешь, ведь зародыши должны вырасти до больших размеров, чтобы тогда употреблять в пищу. Она стала отговаривать, что эту капусту будут есть только начальство, а нам не достанется. Мы её исключили из бригады и порядок был восстановлен.

В конце августа мы собирали большие головы капусты, таких голов я даже в Москве не видела. Так ответила на нашу заботу этот овощ, к нам стали приезжать делегации с других заключений, чтобы узнать, как это мы смогли вырастить такой урожай на вечной мерзлоте. А у нас была решена проблема с цингой, ведь другие бригады выращивали лук, чеснок даже огурцы и помидоры. Мы были довольны, что смогли вырастить хороший урожай, ведь мало кто верил, что у нас что-то получится. Жизнь продолжалась, только в ней изменялись приоритеты, иные вещи приносили настоящую радость и уверенность в завтрашнем дне, без этого я не выжила бы на Колыме.

– Все начало обустраиваться, но тут началась война, хотя об этом нам никто не говорил, а газеты, журналы мы не получали. Однако мы стали замечать некоторые изменения, которые происходили в нашем лагере: сначала нам врезали пайку хлеба с 600 граммов на 500, затем стали исчезать некоторые вольнонаемные работники лагеря, а затем и наши конвоиры, и их начальники. Нам говорили, что их перевели в другой лагерь, но замены никакой не было, и мы практически оставались без охраны, но куда нам было бежать, когда на сотни километров не было ни одной живой души. Позднее, некоторым из нас стала просочатся информация, что фашистская Германия напала на нашу страну и идут тяжелые оборонительные бои. Враг захватил Киев, приближается к Москве и взял в кольцо Ленинград. Сердце у нас сжималось от таких вестей, хотелось помочь стране в такую тяжелую минуту. Не верилось даже, что враг так быстро продвигается по нашей стране, ведь нас всегда уверяли, что враг будет разбит на его территории.

Когда же нам официально объявили, что началась война с немцами, это случилось в начале августа, то многие из заключенных изъявили желание пойти на фронт, чтобы сражаться с жестоким и вероломным врагом, но наш начальник лагеря сказал, что он передаст наши пожелания куда следует и потом доложит результат. Мы с нетерпением ждали этого результата, ибо скажу, откровенно, практически все политзаключенные имели искреннее желание помочь стране и восстановить свое честное имя. Это среди уголовников находились люди, которые радовались успехам немецкой армии, и говорили, что скоро большевикам и их власти придет конец. Мы осуждали такие настроения, иногда такие перепалки заканчивались потасовками.

Долго не приходил ответ на наше желание идти служить Родине с оружием в руках, но, когда он пришел, то он нас расстроил, ибо политическим заключенным не разрешили идти на фронт, а вот уголовникам, которым предлагалось кровью смыть свои преступления, разрешалось по собственному желанию идти на войну. И некоторые из них записались добровольцами идти на фронт. Мы были в недоумении, почему нам не доверяет власть ведь многие из нас в Гражданскую войну воевали на стороне красных, некоторые имели правительственные награды. Но ничего не поделаешь, пришлось нам подчинится, а условия у нас стали еще тяжелее, мало того, что пайку хлеба врезали, так и готовить нам пищу стали намного хуже, практически исчезли из рациона: мясо, масло, различные жиры – а работать надо было по-прежнему.