«Здравствуйте, я Лена Пантелеева!».

Лжекорнет, теперь это уже точно и безо всяких сомнений, стремительно бледнеет и что-то мямлит мне в ответ, мгновенно растеряв весь свой лоск лейб-гвардейца. Но потом все же пытается что-то возмущенно пробулькать и даже ранка в ноге и обожжённая пороховыми газами кожа виска его не смущает. Но уже поздно, он всего на миг, но выдал себя. Бегающие глаза, бледность, пауза и заминка с ответом - все это против него.

Все присутствующие рядом с нами подобрались, взгляды их потяжелели, а Ли скользнув гремучей змеей между замершими людьми, уже обезоружил лжекорнета и упирает свой французский маузер «внедренцу» в ключицу. А я спокойно встаю с колена и холодно говорю:

-Как-то летом, юный князь Григорий Гагарин-Струдза, гостя в имении у Павловских и там катаясь на лошади, неудачно упал. От этого падения у него на затылке остался очень интересный шрам в виде большой запятой. А у тебя его нет, товар-рищ. А мы с моими папа и мама, совершенно случайно тогда заезжали к Павловским с ответным визитом. И еще у Григория серо-зеленые, а не зеленые глаза. Барон, займитесь этим большевиком и постарайтесь реабилитироваться, восстанавливая поруганную честь своего «лазоревого» мундира.

Жестоко? А нечего быть таким доверчивым и пригревать ядовитую змею на груди. К расстрелу его приговорили, а он, видели те, взял и сбежал! Толкнул, одного, ударил другого, прыг в овраг, а в расстрельной команде в этот день были одни косорукие кривые инвалиды. Джеймс Бонд российского розлива с врожденным бронежилетом! Корнет же! А барон ни справок толком ни навел и не усомнился в этом. Ну ведь сказка же, просто чудо господне, ну кто в это поверит? Но вот, сработало. Параноиком с памятью быть хорошо. Хотя, если честно, даже залегендировать своего агента господа-товарищи толком не смогли. Ни шрама от раны при побеге, ни свидетелей этого эпического деяния, одни только слова самого побегушника. Совсем мышей не ловят, товарищи, типа и «так сойдет». Некачественная работа.

Шрам? Как я рассмотрел шрам у него под волосами? Да ничего я у него не рассматривал, выдумал я все. И про лошадь, и про падение с нее и что знаю Павловских. Не знаю я никаких Павловских. Зато я знаю, что у князя было пятеро сыновей – Андрей, Сергей, Лев, Григорий и Петр. Да, кстати, четвертый сын князя Гагарина, настоящий Григорий, действительно был арестован и приговорен к расстрелу, но сумел бежать пока его вели к «стенке». И было это давно, еще в самом начале кровавого хаоса, что именуется Великой Октябрьской революцией. Вот только он немного крупнее этого красного товарища, немного, но это заметно для знающих истинного Григория. Хотя сходство просто поразительное, словно старший и младший брат! Но дьявол кроется в мелочах, и он у меня в приятелях ходит.

Более ничего интересного и незабываемого в нашем морском путешествии по Эгейскому морю не было. И из самых больших пушек я не стрелял. И из чего-то другого тоже. Не в кого было и не за что. Меня даже на допрос к командиру корабля не вызвали, и мой «дядя» Хилми-паша только на минуту ко мне заглянул. Постоял и ушел, не промолвив ни слова. А барон лишь сухо доложил, что товарищ агент нас скоропостижно покинул, так ничего толком и не рассказав. Сердце у него слабым оказалось, явно ведь перестарались, чертовы дилетанты. Ведь хотел же сам заняться его потрошением! Так нет, невместным это мне вдруг показалось, не захотел руки марать, чистоплюйство вдруг проснулось у меня неожиданно. Все это дурное влияние Леночки, я полностью уверен. Неудержимо обабиваюсь. И еще, претерпевший незабываемые впечатления от моих цепких пальчиков аскер, делает вид что меня тут нет, совсем нет. Никто меня не любит, кроме верного, самого лучшего и замечательного моего Ли!

В итоге все это меня сильно обидело и очень задело. Игнор он ведь хуже всего на свете и у тебя такое ощущение, что ты никто и звать тебя никак. Ты ноль и пустое место. И это вот я-то никто и никак? Это я-то ноль? Нет, я обязательно, сойдя с крейсера, укажу на него средним пальцем – пусть тонет, гроб железный! Вместе с его снобом-капитаном. А Хилми-паша сам себя уже наказал, когда со мной связался. Зря он это все-таки сделал, умирают все рядом со мной.

Так что ровно на четвертые сутки – крейсер был после ремонта и проходил ходовые испытания, вот и плелись мы то со скоростью умирающей черепахи, то мчались, рассекая волны форштевнем, то вдруг неожиданно ложились в дрейф – мы все также глубокой ночью погрузились в вельбот и уже с него сошли на египетский берег.

Я все ближе и ближе к финалу.

Глава пятая.

Глава пятая.