Здравствуйте, Скорую вызывали?

Одним из возможных средств лечения была и есть барокамера, куда, в специально подобранную "атмосферу" под высоким давлением, помещают больного, чтобы всеми доступными путями ввести в организм максимум кислорода, чтобы спасти кору головного мозга.

Девчонки в отделении жалостливо ахали и, украдкой ловили слезинку, когда пациента подняли в отделение... На больничной кровати лежал античный бог... Редкой красоты человек. До слова, лепная мускулатура, совершенные пропорции, тонкие черты лица, короткие кудрявые волосы, полуоткрытые миндалевидные глаза, в которых теперь поселилась бездна.

В отделение реанимации вход посторонним строго воспрещен. Эта грозная табличка останавливала всех. Санитар из отделения имел право тормознуть и без дискуссий выставить и главного врача, если он зашел бы туда "просто так". А уж если нарвешься на старшую сестру отделения, то держись! Клочки по закоулочкам! Дорогу забудешь надолго! Это было оправданное решение. Никто не должен был отвлекать персонал от главного дела. В самом деле, порой ситуацию решали секунды. Поэтому, услышав бренчание звонка у дверей отделения и разглядев через полупрозрачное стекло двери фигуру без халата, Петр Сергеич, дежурный врач-реаниматолог, заранее нахмурился. "Кого принесло?"

- Извините, к вам сегодня привезли Аркашу... кх-х... Аркадия Всеволина, 25 лет... Я бы хотел...

- Извините, но все справки о состоянии больных в справочном на первом этаже!

Высокий пожилой человек судорожно тискал в руках плащ. Услышав ответ, он вздрогнул как от удара и остановил взгляд где-то над плечом Петра Сергеича.

- Я понимаю... Я знаю... Я его отец, а мать... Она там внизу... Она, понимаете... Я ей не разрешил... Она не выдержит... Он жив??

- Жив. Получает интенсивное лечение. Состояние крайне тяжелое.

- Я слышал - он в коме... Могу ли я...

- В это отделение не пускают посетителей. Поймите, это для блага пациентов.

- Да-да, конечно. Я понимаю! Я знаю. Простите меня.

У врача не поднималась рука закрыть дверь перед лицом растерзанного бедой человека.

- Скажите, доктор, может быть я могу что-то сделать?! Лекарства какие-то или еще что?!

- Спасибо, но ничего не нужно. Все, что ему сейчас требуется, у нас есть. Не волнуйтесь... И... Вот вам телефон нашей ординаторской. Звоните. Сегодня дежурю я. Предупрежу персонал. Вам будут отвечать. Договорились?

- Да-да, конечно... Спасибо большое! Я... простите, а как к вам обращаться?

- Петр Сергеич.

- Да, конечно... Я буду звонить...

- Я должен идти. До свидания!

- Да-да... Конечно! До свидания...

Доктор аккуратно закрыл дверь. Примерно через час, в ординаторскую заглянула медсестра.

- Сергеич!

Он оторвался от истории болезни, в которую педантично вносил данные о пациенте.

- Да?

- Сергеич... Этот дядька... Ну отец Всеволина...

- Что такое?!

- Он до сих пор там стоит... Перед дверью... Сергеич, ты скажи ему чего-нибудь... Жалко его! Ведь сам скоро завалится... Весь белый...

Что сказать отцу, который может пережить своего сына... Как его утешить? Чем?! Перед распахнутой дверью стоял сгорбившийся старик. Всклокоченные седые волосы, невидящие, полные слез глаза, дрожащие руки...

- Бог ты мой!... Ну что ж вы так! Мы же делаем все возможное! Кто знает... Молодой организм... Не так уж долго он был в этой чертовой бане, может и обойдется...

- Молодой человек... Хороший ты мой... Не ври мне... Я ж знаю всё... У меня тридцать лет врачебного стажа...

"Вот дела!!!". Петр Сергеич уже не стал продолжать разговор. Шагнул в коридор и, подхватив мужчину под локоть, завел в отделение. Стоявшая рядом и слышавшая всё медсестра, без комментариев принесла халат и помогла надеть бахилы.

- Как вас зовут, коллега?

- Семен Львович...

- Вот что, Семен Львович, сначала в ординаторскую... Вот чай, вот мед, вот "Корвалол". Пьем и только потом пойдем в палату. Иначе - не пущу. Все понятно?

По тому, как собрался, как привычно шевельнул плечами и, ткнув кулаки в карманы, "осадил" на себе халат гость, Петр окончательно убедился, что перед ним действительно врач.

Не дрогнув единой мышцей на лице, он выслушал вместе с доктором доклад дежурной сестры, бросил короткий взгляд на кардиомонитор и, не отрываясь, следил за действиями приглашенного невропатолога. Тот, тщательно проверяя все рефлексы, мрачнел лицом с каждой новой пробой. Налицо были симптомы грубого и глубокого поражения коры.

Вернулись в ординаторскую. Молча. Невропатолог сел у стола писать свое заключение. Петр и Семен Львович остались стоять у окна.

- Ваше мнение, доктор?

Невропатолог поднял глаза от записей и откашлялся:

- Хорошего мало. Симптомы видите сами. Завтра прикатим мобильную ЭЭГ и снимем пленку, но уже сейчас ясно - почти тотальная декортикация.

- Шансы?

- Если есть чудеса, то это единственный шанс. Он жив только потому, что сам по себе организм здоров и силен.

- Как долго ЭТО будет продолжаться?

- Не берусь определить... Это всегда индивидуально.

В ординаторской повисла тишина. На тумбочке шкворчал забытый чайник. На экране телевизора немо гримасничал журналист на фоне очередной ударной стройки...

- Знаете ЧТО страшнее всего, Петр Сергеевич?

- ?