Здравствуйте, Скорую вызывали?

- Знать... С подробностями ... И поминутно...

- Постарайтесь "выключить" мозги... Не знаю чем и как... Иначе "сожжете" ресурс ...

- Да... Конечно... Вы правы... Еще жена... Как ей сказать... Она тоже врач...

- Да уж... Будьте сильным, Семен Львович. Еще предстоит много чего пережить...

- Можно мне... На минутку... К Аркаше...

- Конечно...

...И было потом...

Одиннадцать суток войны с судьбой.

Невозможные судороги.

Шесть остановок и шесть самостоятельных запусков сердца.

Температурные скачки от 35 до 42 градусов в течении нескольких часов.

"Прыжки" артериального давления в невообразимых пределах.

Пять сеансов ГБО (барокамеры).

Госпитализация матери в кардиологическое отделение.

Консилиум профессуры.

Страшная мужская истерика отца.

Звонки со всего Союза (звонили друзья отца, друзья сына).

...На десятый день Семен Львович, который, с молчаливого согласия заведующего отделением, практически не покидал своего поста у сына, отлучился на несколько часов...

В дверь ординаторской кто-то настойчиво постучал. "Народ" удивился. Свои - не стучат, чужие - не ходят! В открытой двери показался огромный (штук 40-50) букет роз! За ним - виноватое лицо доктора Всеволина.

- Коллеги! Простите меня! Не сердитесь! Это от всего сердца! Девочки! Золотые мои деточки, возьмите! Прошу вас! Не отказывайте, умоляю! Я все знаю! Я знаю, что ничего уже не сделать!.. Что уже всё... Я просто... Я... Спасибо вам, родные! За, то, что уже сделали невозможное...

Букет подхватили. Ординаторскую заполнил тонкий аромат оранжерейных красавиц. В руках у доктора остался пакет, из которого он, торопясь и смущаясь, извлек необыкновенно красивую, непривычно дорогую, матовую бутылку французского коньяка. На дворе был 83-й год и такую роскошь можно было увидеть только в "залетных" глянцевых буржуйских журналах. Смущаясь еще больше, он поставил бутылку на поцарапанный стол и принялся высвобождать из пакета коробку конфет. Заведующий отделением встал, молча положил свои руки поверх суетно дрожащих рук Всеволина. Тот замер, опустив еще больше побелевшую за эти дни голову, и вдруг тоненько завыл сквозь стиснутые зубы. Так воет, наверное, смертельно раненый зверь, теряя жизнь, как нечто бесконечно дорогое...

...На следующий день, в четыре часа по полудни, Аркаша Всеволин ушел...

Ночное дежурство

Мне нравилось это время. Когда рабочий день заканчивался, когда угасала суета в отделении и ординаторской, когда коллеги, торопливо дописывая недописанное, наконец, отчаливали домой, и ты оставался один. В непривычной роскошной пустоте ординаторской. Можно задрать ноги на кресло. Можно развалиться на диване... Можно наконец стянуть галстук и вообще "перекинуться" в операционный комплект х/б.

Ляпота-а-а... Шумно прихлебывать из большой кружки чай, и не озираться в поисках строгой заведующей. Много что можно. Постороннему человеку вряд ли понятно, в чем заключается кайф "медленного и вдумчивого" написания дневниковых записей в "историю".

Вихрем пронеслась Галочка ("Галка", "Галина Петровна", "Твою мать"... ну т.д. по ситуации) - дежурная медсестра. Сгребла со всех столов "истории" и листы назначений, что-то пробурчала и так же стремительно исчезла. Еще один плюсик к сегодняшнему дежурству! Галина - опытная и умная медсестра. По пустякам теребить не будет, но и серьезного не пропустит. Обычно работает в паре с Верой. Спокойной, худенькой женщиной. В отличии от бурной Галки - почти флегматик. Но не менее педантичная и профессиональная. А-а-атлична! Если не будут дергать в приемный покой - дежурство обещает быть просто "райским наслаждением".

"Накаркал, "беня мама"!"... Внутренний телефон зазвонил противным склеротическим дребезжанием...

- Здравствуйте, дежурного невропатолога в главный "приемник"! "Аварию" привезли.

Переобуваюсь в "уличную" обувь и иду через отделение. Проходя мимо поста, здороваюсь с Верой и, поймав ее вопросительный взгляд, коротко бросаю: "... в главный приемник...". Никак не комментируя, она возвращается к своему делу - раскладывает в прозрачные "соты" с именами больных таблетки, сверяясь с назначениями в "историях".

Привычная дорожка в соседний корпус на границе нетронутого леса. Дух-то какой, а! С утра прошел скромный дождик и до сих пор в воздухе висит хвойная свежесть и аромат. У крыльца главного корпуса желто-синий "бобик" и "скорая". Водители обоих "спецмашин" солидно смакуют сигаретку и обмениваются новостями. В приемнике шумно и людно. Вечер только начинается.

- Всем здрассьте! Чем порадуете?

- Там... Во втором боксе мальчишка...

У стола в "приемном" два милиционера и врач беседуют с мужичком средних лет. По бегающим глазкам, дерганным движениям и устойчивому сивушному "амбре" ясно, что проверка на "градусы" будет формальностью... В боксе на кушетке ребенок лет десяти с правой рукой в транспортной шине, большими ссадинами на локтях, коленках и на лбу. На чумазых щеках дорожки от высохших слез.

- Здравствуй, космонавт! Что случилось?