Здравый смысл врет

Главная загвоздка — в огромных массивах данных, большинство которых очень трудно собрать. Продемонстрировать, что один человек повлиял на другого, — уже проблематично. А если требуется установить их воздействие на более крупные популяции? Необходимо собрать сведения о целых цепочках влияния, в которых один человек влияет на другого, тот — на третьего, и т. д. Очень быстро речь пойдет о тысячах и даже миллионах взаимоотношений. И все это — чтобы отследить распространение одного-единственного фрагмента информации! А ведь в идеале хотелось бы исследовать многие подобные случаи. Для проверки такого вроде бы незамысловатого утверждения — «некоторые люди влиятельнее других, и каким-то образом это важно» — требуется громадный объем данных. Кстати, вот почему так называемые исследования диффузии столь долго окружали различные мифы: когда невозможно ничего доказать, всякий волен предложить любую правдоподобную историю, какая ему нравится. Ведь кто прав — неизвестно.

Впрочем, как и в случае с экспериментами типа «Музыкальной лаборатории», с развитием Интернета ситуация явно начала меняться к лучшему. Сегодня целый ряд новейших исследований диффузии в социальных сетях проводится в масштабе, просто немыслимом каких-то лет 10 назад. Записи в блогах распространяют сообщения и информацию по сетям блогеров. Странички фанатов — по Facebook . Голосовой сервис Instant Messenger — по сети друзей. А участники онлайн-игры Second Life распространяют жесты среди других игроков^{134}. Вдохновленные этими исследованиями, мы с коллегами по Yahoo! Джейком Хофманом и Уинтером Мейсоном, а также Эйтеном Бакши, талантливым аспирантом Мичиганского университета, решили поискать лидеров общественного мнения в самой крупной коммуникационной сети, которую только смогли заполучить в свое распоряжение, — в Twitter.

Во многих отношениях Twitter идеально подходит для поиска неформальных лидеров. Во-первых, в отличие от Facebook, например, где люди связываются друг с другом по множеству причин, суть Twitter — в передаче информации «подписчикам», эксплицитно указывающим, что они читают ваши записи. Результирующий «график реципиентов», таким образом, отражает распространение информации по сети друзей и контактов. Во-вторых, эта сеть невероятно многообразна. Основную массу ее пользователей составляют простые люди, чьи подписчики — их настоящие друзья. Но есть здесь пользователи, записи которых читает уйма народа — это общественные деятели (блогеры, журналисты и знаменитости — Эштон Кэтчер, Шакил О’Нил, Опра Уинфри и другие), медиаорганизации (такие как CNN) и даже правительственные и некоммерческие организации (администрация Барака Обамы; Даунинг-стрит, 10[28]; Всемирный экономический форум). Подобное разнообразие позволило нам дать качественную оценку влияния обычных людей так же, как Опры, избежав ряда двусмысленностей, отличавших более ранние представления о лидерах общественного мнения.

Наконец, если одни твиты представляют собой новости о повседневной жизни тех, кто их пишет («Пью кофе в Starbucks на Бродвее! Замечательный день!»), то другие — миллионы — относятся либо к иному контенту (новости или смешные видео), либо к понятиям из внешнего мира (книги, фильмы и т. д.), о которых пользователи Twitter хотят выразить свое мнение. А поскольку формат сети ограничивает объем каждого сообщения 140 знаками, люди часто прибегают к «сокращателям ссылок», заменяющим длинный путаный адрес сайта короткой аккуратной записью вроде http://bit.ly/beRKJo. Преимущество этих укороченных URL в том, что они, по сути, приписывают свой уникальный код каждому сегменту контент-эфира на Twitter. Следовательно, когда пользователь делится интересным твитом, мы можем увидеть, от кого он исходил первоначально, и проследить цепочки диффузии по графику подписчиков.

В общей сложности в течение двух месяцев в конце 2009 года нам удалось отследить более 39 млн таких «событий» диффузии, инициированных более чем 1,6 млн пользователей. Для каждого события мы посчитали количество ретвитов обсуждаемого URL: сперва непосредственными подписчиками пользователя-инициатора («сида»), потом их подписчиками, потом подписчиками их подписчиков, и так далее — в итоге проследив весь каскад ретвитов, запущенных одним-единственным первоначальным твитом. Как показано на схеме ниже, одни каскады были широкими и плоскими, другие — узкими и глубокими. Третьи — очень большими, со сложной структурой: некоторое время они оставались маленькими, а затем вдруг начинали резко увеличиваться. Впрочем, большинство каскадов — примерно 98 % — не распространялись вообще.

Каскады на Twitter.