Зейтун

Зейтун не шелохнулся. Если он подчинится, то уже никогда не сможет вычеркнуть этот позор из памяти, никогда не избавится от чувства стыда. Но другого выхода не было. Он, конечно, мог бы отказаться выполнить приказ, но тогда завяжется потасовка. К этим двоим прибежит подмога. В наказание.

— Делай, что тебе говорят! — последовал приказ.

Зейтун снял трусы.

Один из солдат обошел вокруг Зейтуна, на ходу поднимая ему руки. Приостановившись у него за спиной, резиновой дубинкой похлопал по внутренней стороне бедра.

— Расставь ноги, — приказал.

Зейтун расставил.

— Локти на стол.

Зейтун не мог понять, что означают эти слова.

Солдат, повысив голос, повторил приказ:

— Упрись локтями в стол.

У Зейтуна не было выбора. Он понимал, что солдаты своего добьются. Скорее всего, они искали какую-нибудь контрабанду, хотя трудно сказать наверняка. Все происходящее сегодня не вписывалось ни в какие привычные рамки.

Зейтун согнулся, услышал, как один из солдат натягивает на руки резиновые перчатки. Чьи-то пальцы быстро прощупали его анальное отверстие. Боль была резкой, но недолгой.

— Вставай, — сказал солдат, с треском снимая перчатки. — Одевайся.

Зейтун надел трусы, шорты и футболку. Его вывели из комнаты. Он сразу же увидел Тодда, орущего на охрану, угрожающего судебными исками, обещающего, что всех его обидчиков лишат работы. Вскоре и Тодда затолкали в кладовку; железная дверь заглушила его возмущенные крики.

Когда личный досмотр Тодда был закончен, их обоих повели куда-то через все здание вокзала. Зейтун мог поклясться, что поймал на себе немало понимающих взглядов — солдаты и полицейские знали, что происходит за дверью кладовки.

Зейтуна и Тодда подвели к находящимся в самом конце здания дверям — оттуда выходили к поездам и автобусам. В голове у Зейтуна все смешалось. Неужели и впрямь после всего пережитого их все-таки эвакуируют? Может, их обыскали, чтобы удостовериться, что у них нет при себе ничего ворованного, а теперь, убедившись в их невиновности, отправляют автобусом из города? Странно, однако вполне вероятно.

Но когда охранник распахнул двери, у Зейтуна упало сердце. Парковка, где обычно стояло не меньше десяти-пятнадцати автобусов, превратилась в тюрьму под открытым небом.

Примерно на сотню ярдов вглубь парковки тянулась клетка высотой шестнадцать футов, спереди огороженная сеткой-рабицей. Над клеткой нависала крыша, наподобие тех, что видишь на автозаправках. Пространство между крышей и ограждением было заполнено спиралями колючей проволоки.

Зейтуна и Тодда подвели к клетке в нескольких футах от заднего выхода из вокзала, и охранник, уже другой, открыл дверь. Их втолкнули внутрь. Дверь за ними захлопнули и заперли на ключ, а потом на висячий замок на цепи. Они успели увидеть еще двоих заключенных, каждый в своей отдельной ячейке.

— Твою мать… — выругался Тодд.

Зейтун не мог взять в толк, что происходит. Голова шла кругом от такой чехарды: сначала под прицелом винтовок тебя арестовывают в собственном доме, потом отвозят на временную военную базу в помещении вокзала, обвиняют в террористической деятельности и под конец запирают в клетке на улице. Зейтун никогда не слышал, чтобы даже в странах третьего мира допускалось такое бесправие.

В клетке Тодд продолжал вопить и чертыхаться. Он не желал смиряться, хотя, как сам заметил, подобное случалось и раньше: во время карнавала Марди Гра, например, местные тюрьмы бывали переполнены, и новоорлеанская полиция держала пьяниц и воров во временных палаточных городках.

Эта тюрьма, однако, во-первых, была более основательной и, во-вторых, построена после урагана. Повнимательнее присмотревшись, Зейтун определил, что вся конструкция — не сплошная, а поделена на отдельные небольшие ячейки. Подобные сооружения он видел раньше — у своих клиентов, имевших собак. Тюрьма была устроена по тому же принципу, что и собачьи вольеры: за общим ограждением — индивидуальные клетки. Всего Зейтун насчитал шестнадцать отделений. Да, похоже на гигантский вольер, хотя… больше это напоминает что-то еще…

Ну конечно, он видел то же самое на снимках тюрьмы Гуантанамо. Такие же сетчатые ограждения с малым количеством закрытых простенков, чтобы заключенные постоянно находились в поле зрения охраны и друг друга. Как и там, тюрьма под открытым небом; сидеть и спать, похоже, негде. Каждая камера — клетка с голым цементным полом.

Клетка, в которую поместили Зейтуна с Тоддом, была размером пятнадцать на пятнадцать футов. В ней не было ничего, кроме переносного туалета без двери и вмонтированной в пол, как стойка для велосипеда, стальной скобы высотой дюймов тридцать и шириной — сорок. Обычно такие скобы служат ориентиром для водителей автобусов и выстраивающихся в очередь на посадку пассажиров.

Напротив клетки было двухэтажное административное здание «Амтрака», сейчас занятое военными. На крыше стояли два солдата с винтовками М-16 и смотрели на Зейтуна и Тодда.