Зельда Марш

— О, нет, — был ответ. — Я вас давно не видала. Вы никогда не проходите мимо нас, — добавила Зельда поспешно, чтобы предотвратить упреки.

— Я вам писал нынче летом, а вы не ответили.

— Не знала адреса…

— Достаточно было адресовать «Руэдиннэн». Я ведь писал на бланке отеля.

— А я не знала, что вы жили в этом отеле… Не была уверена.

— Понравились вам фотографии?

— Да. Вы, должно быть, превесело проводили время со всеми этими мальчиками и хорошенькими девочками. — Она слегка подчеркнула слово «девочки».

У Майкла лицо снова расплылось в улыбку.

— Они — ужасные трусихи! — констатировал он.

— Нравится вам в студии?

— Еще бы! Там замечательно славная публика. А профессор Вилльямс ужасно милый человек и хороший учитель.

И он стал рассказывать о студии.

— Там и девочки учатся? — перебила она.

— Конечно! Я думаю, там девочек вдвое больше, чем мальчиков.

— О! — слабо охнула Зельда. Снова раздражение овладело ею, и они некоторое время шли молча.

— Зельда… — порывисто шепнул Майкл.

Но она не ответила. В ней боролись противоположные ощущения. Ей хотелось, чтобы он продолжал; высказал то, что выдавал его взволнованный, обрывающийся шепот. Но она не могла заставить себя поощрить его словом или взглядом. Резкий ветер дул им в лицо, зимнее солнце светило как-то уныло.

— Не зайдете ли на минутку? — предложил Майкл, когда они дошли до его дома. — Мамы дома нет, — добавил он. — Мне бы ужасно хотелось показать вам свои работы.

Она пошла за ним по цементной дорожке через двор к его «студии». Потом молча разглядывала рисунки, которые он ей показывал: этюды маслом, углем и карандашом. Тут были зарисовки полуобнаженных мужчин и женщин, наброски рук, ног, обнаженных торсов. Со странным чувством смотрела на все это Зельда. Она смутно угадывала, что для Майкла, изучавшего анатомию человеческого тела и находившегося вместе с существами другого пола в обстановке, где позировали полуголые мужчины и женщины, открылся мир новых ценностей, новых интересов. Она с любопытством вглядывалась в Майкла, а тот с увлечением показывал и объяснял рисунки. Вся его прежняя застенчивость и сдержанность куда-то исчезли, лицо сияло восторгом. У Зельды промелькнула мысль о женщине, которая когда-нибудь будет его… перехватило горло, полоснуло болью по сердцу. Сославшись на головокружение, она поспешила выйти на воздух.

Через десять минут она была уже на улице, спешила домой, крепко сжимая в руке свой пакетик в розовой бумаге.

— О, это ужасно, ужасно! — твердила она себе. — Так не может продолжаться!

Добравшись до своей комнаты, она бросилась на кровать и спрятала в подушки пылавшее лицо. Она влюблена! Но, боже, что за дурак этот Майкл! Он ничего не замечает! Слепой дурак!

Мужественно посмотрев в лицо этим фактам, она решила выкинуть из головы Майкла Кирка. Что-то мучило ее, будило неудовлетворенность и тревогу, и она инстинктивно стремилась избавиться от этого. Она постаралась не думать о Майкле. Но было так сладко вызывать в памяти его образ и воображать, что… давать полную волю воображению!.. Нелепый, маленький Майкл Кирк… глупенький Майкл Кирк… ничтожный, невзрачный Майкл Кирк… Как смешно, что она думает о нем!..

Наступил декабрь, холодный и ветреный, и принес с собой снежную метель — редкое явление в этом крае, вызвавшее во всей Калифорнии веселое возбуждение. Первая половина учебного года окончилась, и мистер Хортон, директор школы, отослал Зельду домой с письменным предупреждением дяде, что, если она не будет учиться лучше, ее оставят на второй год. В письме говорилось еще, что Зельда — легкомысленная девчонка и деморализующе влияет на своих товарищей.

По этому поводу дядя устроил ей сцену, оставившую в девушке горькое чувство возмущения. Угрюмый бородач Кейлеб принял на себя роль судьи и отчитал племянницу жены, как умел. Его гладко катившаяся речь глубоко врезалась в память Зельды, вызвав в ней яростное озлобление. Она жаждала свободы — свободы приходить и уходить, когда вздумается, делать то, что хочется. Она не знала сама, чего ей собственно хочется, но знала твердо, что для нее невыносимо: насилие над ее волей, подчинение, тюрьма. В глубочайших тайниках сердца она знала, что нужен ей — Майкл Кирк. Но она не хотела и думать об этом! Мальчишка, безбородый юнец, моложе ее на год — и без капли сообразительности!

4