Зелье первокурсников

Я еще раз вздохнула и кивнула. Поели мы без разговоров, начинать слезливую историю моего упадка желания не было. Вместо этого каждый задумался о своем. Меня занимала пока только мысль, как именно я собираюсь добираться до городка. Коляски в такое время уже не стоят у ворот, остается только просить конюхов отдать мне на вечер одну из школьных хромых кобыл. В конюшне имелись и лоснящиеся жеребцы, но они предназначались исключительно для боевых магов и их верховых тренировок. Хотя по большому счету почти у каждого боевика в стойле была своя личная лошадь.

Только нормального жеребца с какой-то ведьмой, да еще в ночь все равно не отпустят. Вообще, и кобылу могут не отпустить, но у меня был аргумент. Она хромая, ее никто у меня не перекупит, не украдет, да и она сама далеко не убежит.

Закончив с едой, мы поднялись. В столовой по-прежнему было немноголюдно, и сидели в основном девушки с кружками чая и без признаков ужина. Ближайшие к нашему столику перешептывались и, кажется, очень грустили, глядя на эльфа. Неожиданно Салгант озорно мне улыбнулся и предложил локоть. Несвойственная эльфу предупредительность в отношении меня на этом не закончилась. Он открыл передо мной двери, а я услышала досадливые вздохи со стороны девушек за столами. Эльф опять мне улыбнулся и, чрезмерно близко наклонившись, прошептал:

— Они думают у нас свидание.

— О, нет! — вырвалось у меня.

— Ты против свидания?

— Нет, но поверь, свидания со мной очень скучная штука.

— Почему?

— На последнем я заснула, — честно призналась, а эльф улыбнулся.

— Уверен, ты просто ходила на него с человеком, отсюда и это недоразумение. А я, вообще-то, эльф. Кстати, а с кем ты ходила?

— С Уиллом, боевик с нашего курса.

Эльф кивнул и опять озорно улыбнулся, и эта улыбка была не его.

— Тебе не подходит Уилл, — убежденно сказал Салгант.

— Угу, а кто же подходит? — без энтузиазма спросила я, косясь на какого-то нового Салганта.

— Как минимум тот, у кого длинные волосы.

Эльф опять улыбнулся как будто чужой улыбкой. Я усмехнулась. С Салгантом как-то не получалось смущаться, казалось он делает все слишком искренне и без задней мысли, но я все же не удержалась и сказала:

— Я тебя не узнаю. В тебе появилась странная развязность. И эта улыбка, как бы точнее ее описать…

— С ней что-то не так? — уточнил эльф, а потом неожиданно признался. — Я её тренировал. Дядя говорит, чтобы понравиться людям надо больше шутить и улыбаться.

Салгант уморительно поморщился, показывая, что он старался, но его попытка потерпела фиаско.

— Дядя. Тогда все понятно. А улыбку тренировал перед зеркалом?

— Каждый день по десять минут, — засмеялся эльф. — И ты не сражена, теперь я со спокойной совестью могу уйти в печаль.

— Будешь выбирать уголок для печали, бери тот, что с подветренной стороны. Тогда есть шанс, что наши девушки тебя не учуют. И лучше верни себе обычную скромность и искренность. Шутки и улыбки — это мило, но больше подходят твоему дяде, потому что он…

— Засранец?

— Эм, я хотела подобрать что-то более политкорректное, но тебе виднее, — улыбнулись мы друг другу.

— А что же со свиданием? Уилл настолько скучный?

— Нет, но я все же заснула, — его глаза смотрели без тени смеха, только чистый свет.

— И?

— Что и?.. Заснула. И не храпела, — честно ответила ему и еще шире улыбнулась. — Точно.

Переливистый эльфийский смех разнесся по холлу женского общежития. Я подмигнула ему и быстро пошла в комнату. Переоделась в мужские штаны, взяла плащ графа, хотя нет, теперь уже мой. И решила, что я выгляжу почти как боевой маг и, возможно, кто-то из конюхов все же даст мне жеребца. Хотя, конечно, такое как бы запрещалось. Но если долго и нудно просить их решимость, во что бы то ни стало не отдавать школьного имущества, ломалась, и они выводили лошадь. Хотя если им заплатить, решимость ломалась существенно быстрее и охотнее.

Как я и думала, конюхи не горели желанием отдавать нам даже хромоножку. Кажется, так долго я еще никого и никогда не уговаривала. Чего на самом деле особенно не умела, так что в основном я просто повторяла несколько фраз. «Пожалуйста, выведете лошадь, очень нужна», «с ней ничего не случится», «да вы присмотритесь, ей самой хочется размяться» — говорила я, показывая на почти спящую кобылу Через десять минут Салгант не выдержал и отдал конюху два ри. И лошадь неожиданно перестала быть очень ценным экземпляром редкой буро-непонятной масти, и ее можно было не возвращать до утра.

Скрепя сердце я ничего не сказала про деньги, а просто вскочила в седло, игнорируя подставленные руки конюха. Даже со своим небольшим ростом, я могла поставить ногу в стремя.

Я старалась делать вид, что не заметила, как за меня заплатили, и заодно не смотрела в сторону Салганта. А он на своем гордом белоснежном скакуне пристроился рядом. И с каждой секундой нашего молчания начать разговор становилось все тяжелее.