Зеленая мумия

Фергус Хьюм Зеленая мумия

Глава I Влюбленные

— Я ужасно сердита, — надулась девушка.

— Боже мой, отчего же? — изумился ее спутник.

— Потому что ты меня, так сказать, купил.

— Это невозможно: таких денег нет ни у кого в мире.

— В самом деле, тысяча фунтов…

— Ты стоишь во много-много раз больше. Пф!

— Это междометие — не ответ на мой вопрос.

— Я вообще считаю, что тут не на что отвечать, — беззаботно отмахнулся молодой человек. — Есть множество более важных вещей, о которых нам надо поговорить, чем все эти фунты, шиллинги и пенсы.

— Ну разумеется! Например…

— В такой день, как этот, нужно говорить только о любви. Посмотри. Небо синее, как твои глаза. А лучи солнца золотые, словно твои волосы.

— Еще скажи: горячие, как и твои чувства.

— Чувства! Слишком холодное слово, когда говоришь о любви!

— Ценой в тысячу фунтов.

— Люси, ты женщина до мозга костей. Те деньги я заплатил, покупая не твою любовь, а всего лишь согласие твоего отчима на нашу свадьбу. И в этой его прихоти я не нахожу ничего странного, иначе он бы настоял на том, чтобы ты вышла замуж за Рендома.

Люси Кендал снова презрительно надулась.

— Можно подумать, я согласилась бы! — фыркнула девушка.

— Не знаю, не знаю. Рендом — солдат и баронет, красивый, обаятельный, талантливый. Кто станет возражать против того, чтобы выйти замуж за такого парня?

— На это я могу возразить только то, что он, милый мой, не ты.

— Хм-м-м… Никогда об этом не думал, — проворчал Арчи Хоуп.

В ответ его возлюбленная лишь усмехнулась в типично женской манере, и тогда он капризно добавил:

— Нет. Слава богу! Я — не сэр Фрэнк Рендом. Я всего лишь бедный художник, неизвестный, без положения в обществе, работающий в поте лица, чтобы заработать триста фунтов в год.

— Вполне достаточно для одного, жадина…

— А для двоих? — тихим голосом поинтересовался он.

— Более чем достаточно.

— Ерунда, ерунда, чушь какая-то!

— Да что ты говоришь! Я согласилась выйти за тебя, господин Арчибальд Хоуп, и деньги тут совершенно ни при чем. А все дело в том, что я люблю тебя больше денег.

— Ангел! Настоящий ангел!

— Ты сказал, что я настоящая женщина. Что ты имел в виду?

— Вот это, — и он поцеловал ее в горячие губы, но поцелуй этот был кратким, словно укус шмеля. — Нужны ли еще какие-то объяснения?

— Вижу, что ты относишься ко мне не как к ангелу, достойному обожания, а как к женщине… Впрочем, нам пора идти, Арчи, или мы опоздаем к ужину.

Молодой человек вначале улыбнулся, а потом нахмурился, тяжело вздохнул и снова усмехнулся — издалека могло показаться, что он выполняет упражнения какой-то дыхательной гимнастики. Порой странности женского характера ставили Арчибальда в тупик. И он никак не мог привыкнуть к тому, с какой быстротой его невеста переходила с поэзии на прозу и обратно. Но как могло быть иначе? Ему было уже двадцать пять лет, но влюбился он в первый раз — а мужчине порой и целой жизни не хватает для того, чтобы научиться понимать женщин. И когда он уже считает, что знает о прекрасном поле все-все-все, обязательно находится что-то, о чем ему неизвестно: за каждой тайной кроется другая тайна, в каждой загадке прячется новая загадка.

— Это поразительно, — озадаченно проговорил молодой человек.

— Что? — загадочным голосом поинтересовалась мисс Кендал.

Чтобы избежать продолжения разговора, который мог кончиться размолвкой, Арчи переменил тему, заговорив о погоде.

— Сегодня поразительный день. Уже сентябрь, а можно подумать, что только начало августа.

— Чепуха. Только посмотри на эти пожухлые кусты от живых изгородей! А те желтые листья вон там, на земле? Я уж молчу про золотые стога сена на убранных полях и… и…

Она завертела головой, пытаясь отыскать еще что-нибудь, подтверждающее ее мнение.

— Я все это вижу, моя дорогая, но я не это имел в виду!

— Не это?

— Погода начала августа, а сейчас сентябрь… А осенний пейзаж вокруг напоминает любовь пожилой пары, которая слишком поздно почувствовала настоящую страсть.

Люси осмотрелась. Яркие солнечные лучи высвечивали все морщины на лике природы. Теперь девушка, казалось, поняла смысл его сравнения.

— Понимаю… — согласилась она. — Юность по-своему мудра.

— А старость — это опыт. Закон компенсации, моя дорогая. Но я не вижу, какое отношение все это имеет к этому пейзажу, — рефлекторно добавил он, после чего Люси объявила, что его мысли витают невесть где.